Кто знает, чем бы закончилась набирающая обороты семейная сцена. В этот момент открылась дубовая дверь. По толпе пронеся тревожный ропот. На мраморном крыльце показался высокий мужчина в строгом костюме. Холодные темные глаза диссонировали с приветливой улыбкой. А крючковатый нос странным образом подчеркивал тонкие усики вдоль верхней губы. Трудно сказать, что именно в его образе, впалые щеки, высокий лоб, черные как смоль волосы или угловатые скулы, делали мужчину похожим на ворона.
– Дамы и господа, – иностранец сделал паузу, оглядывая присутствующих. – Мы рады вас приветствовать в светлом и добром порыве. Желание приблизится к многогранной, и от этого немного запутанной, – короткий смешок, вырвавшийся из уст господина, напомнил карканье. Тем не менее, многие его поддержали. По толпе пронесся обрывистый гогот, – французской культуре, лестно. Кроме того, лестно и столь пристальное внимание к скромной попытке приобщить горожан к современным традициям западной цивилизации. Да, да. Это искренне. Mercie beaucoup.
Присутствующие одобрительно зарокотали. Надежда Владимировна, в всеобщем порыве признательности, негромко произнесла:
– Что вы, что вы! Вам спасибо.
– Ай! Больно, – крик малолетнего чистильщика обуви прозвучал громче одобрительного гула толпы. – Пусти, дядя Жора!
Мальчик, сам того не желая привлек всеобщее внимание.
– Георгий! – обратился к лакею хозяин. – Немедленно отпустите ребенка.
– Тык … – растерялся слуга, но ухо отпустил. – Я ж …
Месье Талёр приблизился к пострадавшему. Ласково, с какой-то необъяснимой отцовской любовью посмотрел на него и погладил по замаранной щеке.
– Бедный ребенок, – мужчина тепло улыбнулся. – Сирота?
Татаренок Иса смотрел на сердобольного господина снизу-вверх. Яркое солнце, пробивавшаяся сквозь листву, слепила мальца. Лучи обвивали силуэт чужестранца и, словно нимб, обволакивали плечи и шею. «Праведник, – вдруг подумал ребенок. – Нет. Святой. Или пророк. Снизошел на грешную землю! Хвала Аллаху. Свершилось!» В жестоком мире, состоящий из грязи, пинков, оплеух и ругани сочувствия не существовало. До этого дня. Теперь же доброта обрела образ. «Странный день. И счастливый, – решил Иса. – Неужели это все происходит на самом деле? И дедушка Абдула прав. Хорошее притягивает хорошее. Чудо!» В детском сердце робко затеплилась надежда, этом мир нее так безнадежен.
– Как тебя зовут, мальчик? – спросил спаситель тихим, но в то же время проникновенным голосом.
– Иса, – ответил ошарашенный малец.
– По-нашему Иисус, – констатировал чужеземец. – Сын бога.
Очарованный мальчик промолчал. Талёр положил ладонь на черные волосы пацана и бодро потеребил.
– Придешь завтра, Иса. Я дам тебе работу. Нужен кто-то, кто вычистить в доме всю обувь. А это, – он достал пятирублёвый билет, – аванс. Бери!
Мальчик сомневался. Он растерянно смотрел на протянутую купюру, не решаясь взять. «Спаситель!» – окончательно решил Иса, потянувшись грязными пальцами к бумажке.
Талёр на прощание еще раз потеребил волосы пацана и шагнул на мраморное крыльцо.
– Для нас с супругой, – продолжил француз, – милой мадам Генриетт, стало сюрпризом число заинтересовавшихся нашим невзыскательным занятием. Признаться, мы оказались не готовы удовлетворить любознательность каждого. И это печально. Oui, c’est terrible. Остается, уважаемые дамы и господа, лишь одно: положится на волю случая. Пусть же, госпожа фортуна выберет себе любимчиков!
По толпе, сменяясь, пробежали удивление и легкое негодование. Люди вопросительно смотрели друг на друга.
– Николя, дорогой! Что все это означает? – спросила Ксения, повернув к супругу свое невыразительное личико.
– Откуда мне знать! – возмутился мужчина.
– Наденька, – одновременно с Ксенией заговорил Ваган. Казалось, он единственный из присутствующих был рад такому развитию событий, – пойдем. Я с самого начала говорил, это глупая затея.
– Отнюдь, – запротестовала Надежда Владимировна. – Я настаиваю.
Дав толпе несколько минут, месье Талёр продолжил:
– Итак, уважаемые дамы и господа. Предлагаю случайный розыгрыш. Сейчас, к каждому из вас подойдет этот прелестный мальчик, – Ролан указал на белобрысого мальчугана лет десяти.
Простодушное детское лицо, покрытое редкими веснушками, не сочеталось с золотистым кафтаном, напоминающего наряд королевского пажа.
– У него в руках сосуд с фантами, – продолжал француз. – Парам, которым хотя бы одному из супругов выпадет не пустой фант, прошу остаться. Остальные … при всем уважение, примите наши соболезнования, и с нетерпением ждем вас в следующий раз. Прошу.
Читать дальше