Максим Евсеев - Счастливчик Лукас

– Может оно и могло бы быть так, как ты говоришь, Михен, но какое дело должно быть до этого мне?

– Ты, я заметил, Лукас, с интересом поглядывал на мой калач, – важно отвечал Михен и с каким-то сожалением охлопывал свою курточку, видимо сожалея, что там в ее складках нет еще одного румяного куска. – А между тем глашатаи их светлости Герцога обещали каждому кто придет сегодня ко дворцу доброе угощение.

– С чего же это наш Герцог так расщедрился? – недоверчиво покачал головой Лукас.

Он никогда не замечал, чтобы в их славном городе, кто-то раздавал угощение просто так, за здорово живешь. Даже от своего друга Михена он ни разу не получил ни кусочка еды, хотя сам Михен частенько прихватывал из дома или из таверны своего батюшки лакомые кусочки и поедал их на глазах своих друзей. Все к этому привыкли и не обижались на Михена ибо с детства привыкли, что в их городе не принято делиться едой – не было это заведено в их краях. Может где подобное и случалось, но не у них.

– Говорят. – на этих словах Михен перестал ковыряться в зубах указательным пальцем правой руки и поднял этот палец над головой. – Что наш господин Герцог так зол на курфюрста Ансельма, так сильно не хочет, чтобы после его смерти кузен Ансельм прибрал к рукам наше герцогство, что и впрямь уверил себя, будто его сын по-прежнему жив и надо лишь тщательнее поискать, и тогда покойник Вильгельм сразу же найдется.

– Но это же не так! – ахнул изумленно Лукас.

– Разумеется. – согласился Михен. – Но тебе-то что за дело? Лишь бы герцогские слуги не зажилили добро из дворцовых кладовых и накормили тебя от пуза. А то что бедный Вильгельм не вернется с того света – это конечно никого не удивит и не расстроит. Не наша вина, что господин Герцог так ревнив и так спор на расправу. По мне так нет никакой разницы от кого рожает глупая баба. Лишь бы ребенок рос послушным и не ленился помогать отцу в делах. А неверную жену можно и поколотить лишний раз, да навалить на нее побольше домашних дел, раз у нее хватает времени и сил на всякие глупости.

Лукасу показалось, что вместо Михена с ним теперь говорит трактирщик Эберт, так похож был Михен в этот момент, когда повторял его слова.

– Свою-то супругу их светлость Герцог и пальцем не тронул, из страха, что она его отравит. А за сынишку она на него не сильно-то и серчала. Видно, он ей и самой был не в радость. Так что они и до сих пор живут душа в душу. Правда спят в разных спальнях, едят в разное время и повар у каждого свой. Ну да у господ свои причуды.

Надо добавить, что разговор этот происходил на берегу небольшой речушки, утром в день святого Исидора. Солнце торопилось подняться горами, как ему и было положено в этот, толстый Михен поторопился встать с поваленного дерево поскольку свой кусок калача он съел и не наелся, а второй такой же кусок ждал его дома в укромном месте и только Лукас оставался сидеть на земле ибо ему торопиться было решительно некуда.

– Пойду я. – протянул Михен и махнул большой своей головой в сторону дома. – А ты всё же подумай. Говорят герцогские слуги расстараются сегодня на славу. Да и то сказать, кому достанется все это добро после смерти герцога. А ведь там только бочек с пивом, должно быть, не один десяток. А сыров… А колбас… В кладовых герцогского замка хранится столько еды, что весь наш город можно было бы кормить не один день, если бы враг решил уморить бы нас голодом. Но у курфюрста Ансельма не хватит солдат чтобы осаждать на город, а всем остальным владетельным князьям теперь не до нас. Так чего зря хранить это добро? Лучше уж накормить честных горожан, чем толстомясых лакеев их светлости. Они и так с трудом влезают в свои ливреи. – важно сказал толстый Михен и поспешил в город, к таверне своего отца.

А Лукас так и остался сидеть на земле, не замечая, что пустая котомка, которую он подложил под себя, уже промокла, да и его штаны тоже стали сырыми.

О чем же думал Лукас? О жирных сырах и колбасах из кладовых господина Герцога или об убитом маленьком Вильгельме, за которого не заступилась его собственная мать? Не знаю я, мой драгоценный читатель. Но мне доподлинно известно, что сидел так маленький Лукас еще очень долго, пока солнце не поднялось почти к самому зениту, а вода в речке не окрасилась в цвет индиго.

– В мастерской мастера Вендэля сегодня много работы.

Раздался голос совсем неподалёку. Голос этот был девичий, юный и принадлежал он несомненно красавице Эльзе.

– Смотри-ка, Каспар, вода в речке стала совсем синяя, видно они слили краску и выложили сушить ткани на солнце.