Александр Вейнгольд - Триумф полковника Вайнштейна

В своей статье «Лаврентий Берия сумел бы добиться экономического процветания страны» Сергей Лесков писал: «В системе НКВД в те годы трудились десятки миллионов людей. По сути, вся оборонная промышленность, наш славный ВПК, который составил основу индустрии СССР, был создан под кнутом карательных органов. … Важно подчеркнуть, что Борис Самойлович категорически осуждает массовые репрессии сталинского периода и с высоты прожитых им лет называет их изуверством. … Б. Вайнштейн считает, что тотальная принудительность труда в СССР была вызвана исторической необходимостью, поскольку иначе подготовиться к войне с Германией, которую предвидело руководство страны, было невозможно». [8]

Спустя 15 лет, 18 декабря 2008 года, в день смерти Ледяного Мага в статье «Моя тяжба с Берией» Сергей Лесков вспоминал: «С цифрами и таблицами бывший руководитель ГУЛАГа доказывал, что не было иного способа подготовиться к войне, поднять экономику и догнать США в атомном проекте, кроме как построить ГУЛАГ на полстраны». [4]

Мой дядя Юлиан Геронимович Вейнгольд был арестован 14 февраля 1938 года и вскоре, 10 июня, расстрелян. Реабилитирован 5 января 1957 года. Так что и для меня, как и для семей миллионов других людей, оказавшихся волею судьбы под единодержавной властью изувера Сталина, аббревиатура НКВД имеет ярко выраженный негативный контекст. Однако всё же не настолько негативный, чтобы совершенно ослепить лютой ненавистью мой разум, ибо как шахматист я понимаю, что то, что я называю «Слепое пятно НКВД», не позволит мне хладнокровно установить столь необходимые для адекватного понимания случившегося причинно-следственные связи. Древнеримский историк Тацит не напрасно оставил своим будущим коллегам методологическую установку: «Sine ira et studio» («без гнева и пристрастия» [16]), которой любой исследователь обязан придерживаться в изучении эмоционально тяжёлых, кровавых отрезков истории. Например, при изучении многих ужасных событий 20 века, для адекватного понимания которых совершенно необходим холодный подход шахматного аналитика. Поэтому в предлагаемом ниже тексте мы последуем рекомендации Тацита и вслед за Ледяным Магом постараемся почти исключить из своих рассуждений категории «плохой» и «хороший», с тем чтобы минимизировать влияние на наши логические построения эмоций, свойственных обычному человеку и мешающих научному исследованию поразительной способности Бориса Вайнштейна просчитывать будущее.

В 1985 году к 40-летию Дня Победы тиражом в 100 000 экземпляров вышел сборник «Шахматы сражаются», в котором рассказывалось о шахматной жизни в СССР в период 1941–45 годов и о той посильной лепте, который советские шахматисты внесли в Победу. Автором-составителем сборника был известный шахматный литератор Борис Вайнштейн, к тому времени автор двух замечательных книг из всемирно знаменитой серии «Выдающие шахматисты мира» (ВШМ: «Импровизация в шахматном искусстве» и «Мыслитель»). В сборнике указывалось, что в грозном 1941-м Борис Вайнштейн был заместителем начальника Главного управления оборонительного строительства (ГУОС) Наркомата обороны, участвовал в легендарном военном параде 7 ноября 1941 года на Красной площади, он вспоминал: «В начале 1942 года я пришёл к мысли, что следует найти организационные формы шахматной жизни, и в первую очередь работы в госпиталях». [17] Тогда же усилиями Вайнштейна была сформирована Всесоюзная шахматно-шашечная секция, председателем которой в 1942–1945 годах он и был избран. В самом конце войны полковник Вайнштейн, спасший в военные годы очень многих шахматистов, был ранен и попал в полевой госпиталь неподалёку от Кёнигсберга… За службу на своем посту Борис Вайнштейн был награждён орденами Красной Звезды, Трудового Красного Знамени, «Знак Почёта», медалями «За оборону Москвы», «За оборону Сталинграда», «За боевые заслуги».

На страницах «Шахматы сражаются» особо был выделен список тех, кто «в ознаменование 40-летия Дня Победы Указом Президиума Верховного Совета СССР награждены орденом Отечественной войны». [18] Полковника Б. Вайнштейна в этом списке почему-то не было, как нам известно, впоследствии он скажет: «По большому счёту, мне хотелось бы только одного: чтобы шахматисты вспоминали меня тем, что за всю войну на полях сражений мы потеряли лишь несколько мастеров. … Не было ни одной другой области культуры, где бы так сохранили кадры!»