Александр Руж - Охота на черного короля

Из-за постамента внезапно вышла девушка в смешной куцей шубенке и по-деревенски повязанном пуховом платочке. Задрав голову, она загляделась на Маркса и не заметила, что на нее несется велосипедист. Вадим в последний миг успел отвернуть и с разгона влетел в афишную тумбу. С нее, как осенние листья, посыпались измочаленные дождями лоскутья объявлений. Вадима выбросило из седла, он распростерся в полете, как лягушка, и чебурахнулся в колючую смерзшуюся грязь.

Девушка ойкнула и подбежала к нему. Вадим, матерясь хуже портового грузчика, встал на зашибленные колени, осмотрел извазюканную шинель и только после этого, не переставая ругаться, перевел взгляд на виновницу аварии.

– Какого… ты ворон считаешь? Глаз нету, что ли? А если б я… – Вадим наладился расписать ей в красках, что было бы, не успей он вовремя среагировать, но язык разом прилип к гортани.

Милое наивное личико, искаженное смятением и озабоченностью, разгладилось, на розовых, не тронутых косметикой губках возникла счастливая улыбка.

– Вадим! Ты?! Хвала Великому Аййку, я тебя найти!

– Аннеке?.. – проговорил он, не веря глазам.

Чудеса изредка случаются, причем именно тогда, когда ты этого совсем не ждешь.

1923 год. Кольская тундра, по которой шныряют олени и волки, а в небе полыхает северное сияние. Экспедиция под предводительством Барченко изучает феномен, известный под названием «зов Полярной звезды». Там-то, в стойбище лопарей, Вадим и познакомился с этой шустрой девчонкой. Она и ее дед-шаман Чальм выхаживали его, едва не отправившегося в Верхний Мир, отпаивали настоями и отварами. И ведь выходили! [7] Подробнее читайте об этом в романе Александра Ружа «Зов Полярной звезды».

Вадим сразу отметил в Аннеке тягу к знаниям и желание постигать все новое, неизведанное. Она сносно говорила по-русски и вообще проявляла совсем не дикарскую смышленость. В довершение ко всему – симпатичная, еще чуть-чуть, и влюбился бы… Он звал ее в Москву, вдохновенно живописал, какие перспективы откроются, стоит лишь выбраться за пределы северной Тмутаракани. Аннеке слушала, глазки ее загорелись, но быстро потухли, и она с печалью ответила, что уехать не имеет права. Старый Чальм болел, за ним требовался уход – как она могла его бросить? Впрочем, предполагал Вадим, причина заключалась еще и в страхе аборигенки, никогда не покидавшей своих дебрей, перед титаническим городом, где все-все по-другому…

– Как же ты р-решилась? – Он порывисто сдавил ее плечики. – А дед?

– Дедушка умер. – Она опустила голову, украдкой смахнула с ресниц слезинку. – Еще весной… Я думать, думать, а потом поехала. Вспомнила, как ты говорить про Москву, про то, что здесь настоящая жизнь…

Похоже, эти два года не прошли для нее даром – речь сделалась правильнее, все реже проскакивали ошибки, а выговор стал чище.

– Я и читать научилась! – похвасталась Аннеке. – И считать до тысячи.

– Да ты умница! Давно в Москве?

– Три месяца. Сначала на курсы «Друзей грамоты» записаться, а в сентябре… – Она зарделась. – В сентябре в Петровскую сельхозакадемию поступила.

– В Тимирязевку? – восхитился Вадим. – Ну ты даешь! Не сложно тебе учиться в академии?

– Сложно, – призналась Аннеке. – Но я стараться.

Революция отменила сословные ограничения, в высшие учебные заведения устремился поток малограмотных крестьян и рабочих со всей страны. Правда, большинство из них вскоре отсеялось, не выдержав нагрузок. Зато сдюжившие вгрызались в гранит науки старательно и прилежно.

– Поздравляю! – Вадим не удержался и обнял ее, прижав к себе. – А где живешь?

– В Таракановке. Это общежитие, для студентов.

– И что там – удобно? – спросил он, а сам подумал, что хорошее место Таракановкой не назовут.

– Удобно, – слукавила Аннеке, и ее щеки снова подернулись румянцем. – Барак на шестьдесят коек. Но нас в нем восемьдесят шесть – в прошлом месяце уплотнили. Зато стоит дешево – два с половиной рубля в месяц. А если три рубля доплатить, то и обедами кормят.

– На что же ты живешь?

– У меня стипендия. Целых десять рублей!

Десять минус три, минус два пятьдесят. Это значит, на все про все – четыре с полтиной в месяц?

– И тебе хватает?

– Я не жаловаться. Ты же говорил: ради будущего нужно преодолевать трудности…

Она уже его, как Маркса, цитирует. Лестно, черт возьми!..

– Почему же ты ко мне не обратилась? Я бы тебе и с жильем помог, и с поступлением…

– Я не знать твой адрес. Искать… но Москва – такая огромная.