Дженнифер Доннелли - Северный свет

Джим любит повторять, что мы сидим на золотой жиле: мол, в наших местах любой мужчина с парой крепких рук и капелькой честолюбия сумеет сколотить состояние. Папа говорил то же самое, да и мистер Лумис. А все потому, что миссис Коллис П. Хантингтон, чей муж владеет дачами «Пайн-Нот» на озере Рэкетт, отличается деликатным сложением и в особенности чувствительная у нее задница.

Раньше всякий, кому требовалось попасть на Четвертое озеро, ехал с Центрального вокзала до Ютики, там пересаживался на поезд до Олд-Форджа, потом на пароходе плыл по Фултонской цепочке озер, минуя их одно за другим, пока не добирался до Четвертого, а оттуда предстояла долгая поездка на повозке до озера Рэкетт или же до Большого Лосиного – но все изменилось, когда мистер Хантингтон захотел привезти миссис Хантингтон на свою новую дачу. Путешествие показалось ей настолько утомительным, что она предложила мужу на выбор: либо построить железную дорогу и доставлять семью напрямую из Игл-Бэя в «Пайн-Нот» – либо проводить лето в одиночестве.

Мистер Хантингтон неплохо разбирается в железных дорогах, именно он построил ту, что тянется от Нового Орлеана до Сан-Франциско; у него есть богатые друзья, любящие отдыхать неподалеку, и они поддержали его план. Все вместе они добились одобрения от властей штата, заявив, что железная дорога принесет процветание в этот бедный сельский край, и вот, шесть лет назад, тут проехал первый поезд. Папа отвез нас на повозке полюбоваться этим зрелищем. Эбби заплакала, когда поезд остановился на станции, а Лоутон заплакал, когда поезд двинулся дальше. Вскоре проложили линию Мохок-и-Мэлоун, которая идет из Олд-Форджа не на восток, а на север. Рабочие прорубили в лесах просеки, чтобы доставлять рельсы и шпалы. Благодаря этим широким просекам люди вроде мистера Сперри смогли построить отели прямо в лесу. Появились туристы, и вот Игл-Бэй, Инлет, Большое Лосиное озеро уже не только деревни фермеров и рыбаков, но и модные летние курорты, где горожане спасаются от жары и шума.

И отель «Игл-Бэй», и «Гленмор» оснастили паровым отоплением, канализацией, телеграфом и даже телефонами. Неделя проживания обходится от двенадцати долларов до двадцати пяти. Постояльцы едят суп из лобстера, пьют шампанское и танцуют под музыку целого оркестра – но школы в Игл-Бэе как не было, так и нет. И почты, и церкви, и универсального магазина. Железные дороги принесли процветание, однако задерживаться в наших краях процветание не пожелало: как только наступает День труда, оно собирает вещи и отбывает вместе с туристами, а мы остаемся и считаем, что нам повезло, если с мая по август, продавая молоко или жареных цыплят, прислуживая за столом или стирая постельное белье, мы сумели заработать на прокорм себе и скоту до конца долгой зимы.

Я ступила на дорожку к хижине Минни, на ходу нащупывая в кармане письмо из Барнарда. Я специально взяла его, чтобы ей показать. Уиверу я письмо уже показала, и он сказал, я должна ехать – во что бы то ни стало. Сказал, надо горы свернуть, победить все трудности, преодолеть все препятствия, сделать невозможное. Кажется, он чересчур увлекся «Графом Монте-Кристо».

Мне хотелось услышать, что Минни скажет насчет Барнарда. Минни ведь очень умная. Она сшила себе свадебное платье из теткиных обносков, и я сама видела, как она переделала свое обтерханное шерстяное пальто в красивую модную вещь. Если существует способ промыслить из ничего билет до Нью-Йорка, Минни такой способ отыщет. А еще я хотела ее спросить про обещания – считает ли она, что дав слово, надо выполнить все строго так, как было сказано, или все-таки можно кое-что изменить и подправить.

Мне столько всего хотелось рассказать Минни! Я подумала даже, что, возможно, и о поездке с Ройалом расскажу. Но в тот день я не рассказала ей ни о чем, потому что еще с дощатой дорожки услышала крик. Ужасный вопль страха и боли. Он донесся изнутри, из дома.

– Минни! – взвизгнула я, уронив букет. – Минни, что случилось?

В ответ – лишь глухой, протяжный стон. Кто-то убивает Минни, догадалась я. Взбежала на крыльцо, схватила полено из дровяника и ворвалась в хижину, готовая разбить голову злодею.

– Брось полено! Совсем сдурела! – окликнул меня сзади женский голос.

Но не успела я обернуться и понять, кто это мне приказывает, как снова раздался тот жуткий вопль. Я глянула в дальний угол и увидела мою подругу. Она лежала в постели, мокрая от пота, выгибалась всем телом, тяжело дыша, и вскрикивала.