Энн Грэнджер: Любопытство наказуемо

Чарлз Роуч поднялся. Он являл собой внушительное зрелище: солидный джентльмен с серебристыми бакенбардами, в парчовом жилете, с золотой цепочкой от часов. В этих грязных, переполненных яслях он казался Юпитером, который вот-вот свершит свой суд. Миссис Доусон встала и испуганно расправила складки на платье.

– Мы забираем мою внучатую племянницу и немедленно уходим отсюда, – объявил мистер Роуч.

– Как? – спросила практичная Дотти.

Вопрос был уместным. До стоянки кебов ребенка придется нести на руках. А так как в Уайтчепеле никаких стоянок кебов нет, возможно, нести ребенка по улицам придется далеко. О том, чтобы путешествовать с младенцем в омнибусе, не могло быть и речи – мы привлекли бы к себе ненужное любопытство.

– Прошу вас ненадолго отпустить с нами Дотти, – обратился я к миссис Доусон. – Она понесет малышку… Мы хорошо заплатим.

Глаза Дотти засверкали, но ее мать язвительно заметила:

– Так мы скоро разоримся. Я гораздо больше трачу на их одежки и прокорм, чем мне выделяет приход!

Мистер Роуч понял намек и полез во внутренний карман со словами:

– Позвольте, мадам, возместить ваши расходы.

Несмотря на его саркастический тон, миссис Доусон осталась невозмутимой. Рука ее взметнулась, как змеиный язык, и выхватила протянутый им банкнот.

– Ну вот, – сказала она, пряча деньги под лиф своего грязного платья, – я же говорю, человека благородного сразу видать.

Мы с облегчением покинули ее ужасный дом. Но что за странную процессию мы собой являли! Развлечение для любого зрителя! Возглавлял шествие Поттер; он старательно делал вид, что не имеет к нам никакого отношения. За ним семенила Дотти с младенцем на руках. Роуч, Моррис и я замыкали шествие.

Чарлз Роуч, который довольно долго молчал, наконец обрел дар речи. Его голос прерывался от ярости.

– Такое нельзя допускать! Эта… эта ведьма заботится о бедных детях не больше, чем… – Он осекся.

За миссис Доусон неожиданно вступился сержант Моррис.

– Других-то нет, сэр, – заметил он. – Приход платит ей немного. Ей приходится брать много ребятишек, чтобы хоть как-то заработать себе на жизнь. Я, сэр, ее не защищаю. Но на такую работу мало найдется охотников.

– Значит, я не успокоюсь, пока не изменю существующих порядков! – отрезал Роуч.

В его искренности я не сомневался, но сомневался в способности многое изменить. Приходские власти стремились делать как можно меньше, чтобы уменьшить поток просящих о помощи. Неимущий сирота – бремя на плечах почтенных налогоплательщиков и потому дело нежелательное. Каждый грош, который тратился на сирот, приходские власти отдавали скрепя сердце.

Поттер словно и не слышал слов Роуча. Он ускорил шаг и еще больше увеличил расстояние между нами. Наконец, мы увидели крытый четырехколесный экипаж и подозвали его.

– Кому передать ребеночка? – спросила Дотти.

– Берите, Моррис! – приказал я. – Вы у нас человек семейный.

Моррис послушно протянул руки, и на них переложили малышку номер двадцать семь.

– Вы что, собираетесь везти в моем кебе младенца? – возмутился возница. – Его еще, чего доброго, стошнит на мои подушки… а то и что похуже!

– Вам оплатят все неудобства, – громко сказал Чарлз Роуч.

Возница, как и миссис Доусон, сразу признал благородного человека и кротко ответил:

– Хорошо, сэр.

– У меня предложение, – сказал Моррис, когда мы отправились в путь и наше средство передвижения загрохотало по булыжникам мостовой. – По-моему, нехорошо, если молодая леди, миссис Крейвен, впервые увидит свою малютку в таком виде… Давайте сперва заедем к нам домой. Моя жена искупает малышку и переоденет ее в красивое платьице. Я знаю, у нее отложены детские вещи. Обе наши дочери уже замужем, и миссис Моррис ждет не дождется внуков!

Так мы и поступили. Миссис Моррис и ее сестра при виде ребенка громко ужаснулись. Выхватив девочку у доброго сержанта, женщины унесли ее и через некоторое время вернули чистенькую, в накрахмаленном белом батистовом платьице. Девочка преобразилась, хотя пройдет еще какое-то время, прежде чем в ее голубые глазки вернется жизнь.

Мы повезли ее в Челси. Когда горничная впустила нас, в холл выбежала моя милая Лиззи с криком:

– Она у вас? Ах, пожалуйста, скажите, что она у вас!

– Она у нас, – сказал я.

Лиззи разрыдалась; я впервые увидел, как она плачет, хотя нам уже случалось попадать в переделки. Я отвернулся и довольно долго смотрел в окно, на пустынную улицу. Не выйдет ничего хорошего, если инспектор столичной полиции во время исполнения своих служебных обязанностей даст волю эмоциям.