Елена Ленёва - Что в имени тебе моем?..

Но снимки говорили: это ее жизнь!

Одно из двух: или эти люди зачем-то обманывают ее и тогда все эти фотографии – монтаж, или… она не та, за кого себя выдает. Вернее, кем себя считает. «Значит, я – Алиса? Мне нравится это имя. Но оно мне ни о чем не говорит. Разве что о Стране Чудес… Или Зазеркалье… Может, у меня раздвоение личности? Тогда я должна помнить и то, что было с Ритой, и то, что было с Алисой. Но на этих снимках я никого не узнаю».

Она отругала себя за то, что усомнилась в своем здравом рассудке. Нет, она – Рита. Родилась почти сорок лет назад в Москве. Так во всяком случае было написано в свидетельстве о рождении. Но позже семья уехала из шумной столицы в Подмосковье. И с тех пор они жили в Одинцово. Она уточнила: живут, а не жили. Училась в столичном университете – филолог, переводчик французского и немецкого. Родители Риты – простые люди. Мама – медицинская сестра, отец – водитель. Папы уже нет. Он погиб пятнадцать лет назад. Это было трудное время, папа старался заработать денег для своих девочек, согласился на длительную командировку куда-то аж за Урал. До сих пор они не знают, что же такое приключилось в дороге, отчего произошла та страшная авария. Позже сказали, что грузовик был неисправен… Но мама жива, слава Богу. Мама, мамочка, где ты? Скажи, что со мной?

Сколько времени прошло, пока она рассматривала альбом? Пять, десять минут? Она собралась с мыслями и хотела уже заявить этим людям, что все происходящее здесь – чудовищная ошибка, как случилось следующее событие, которое повергло ее в совершенное оцепенение. Она услышала шум на лестнице и детский голос. С удивлением подняла глаза в сторону двери: что случилось? И, наконец, ребенок – мальчик лет четырех-пяти – забежал в комнату и с криками: «Мама, мамочка проснулась» бросился ей на шею и с такой любовью начал поглаживать ее волосы, заглядывать в глаза и прислоняться нежными щечками к ее лицу, что Рита заплакала.

«Это мой ребенок?» И потеряла сознание.

Этим декабрьским утром Август фон Коцебу собирался подольше понежиться в постели (вчера вечером он вдохновенно сочинял свою новую пьесу; сжег не одну свечу – не до экономии, когда посещает Муза, – поэтому лег спать уже далеко за полночь), но в восемь часов утра (эка срочность!) его побеспокоил слуга: граф Пален прислал приказание немедленно явиться к нему. Август забеспокоился. Что еще такого могло случиться? Неужто опять предъявят ему нелепые обвинения в заговоре или каких других смертных грехах?

Полгода назад, в конце мая, как только Коцебу пересек русскую границу (Август, женатый на подданной Российской империи – лифляндской дворянке, – по желанию жены и для свидания с детьми от первого брака решил оставить на время свой родной Веймар и предпринять путешествие в Санкт-Петербург), он был арестован, заподозрен в тайных связях с якобинцами и препровожден в Тобольск, а оттуда в Курган. К счастью, ссылка его длилась недолго, и уже через месяц с небольшим по Высочайшему повелению он был выписан обратно в Петербург.

То ли император прочел пьесу Коцебу «Лейб-кучер Петра III», которую нашел превосходною, то ли ознакомился с другими многочисленными его творениями, в коих автор неизменно и искренне восторгался Россией (десять лет назад Август Коцебу приехал в страну по указанию прусского посланника при русском дворе и отслужил по всем правилам шесть лет сначала помощником по дирекции существовавшего в Петербурге немецкого театра, потом асессором 5 5 1 Должностное лицо, облеченное судебной властью. В Российской империи – должность, соответствующая Восьмому классу в Табели о рангах (коллежский асессор). апелляционного суда и позже президентом Ревельского магистрата), то ли, действительно, император убедился в нелепости своих Высочайших подозрений, но так или иначе Август Фридрих Фердинанд фон Коцебу через месяц вернулся из Сибири в столицу. И государь в срочном порядке даже вознаградил его щедрыми милостями за недоразумение, жертвою которого тот стал.

Немецкому писателю было дарено поместье в Лифляндии, положено значительное содержание и – кто бы мог мечтать! – делегирована дирекция Немецкого театра в Петербурге. Кроме того, ему давались различные поручения литературного свойства, одним из которых было составление подробнейшего описания Михайловского замка .

Август считал Павла великим императором. Он имел возможность наблюдать за становлением наследника престола и за тем, как бесконечно обострялись его отношения с матерью. Особенно они осложнились после бунта этого русского медведя Емельяна Пугачева. Тот так прямо и заявил, что, мол, после победы над правительством Екатерины царствовать не желает и хлопочет только в пользу Павла Петровича. Царица, и до того не пылавшая любовию к своему сыну, совсем рассвирепела. Говорят, услышав эти слова от Пугачева, она уничтожила свое письменное обязательство, данное в преддверии венчания на царство, о передаче короны Павлу по достижении им совершеннолетия. Не хотела Екатерина поступаться полнотой своей власти и делиться ею! Оно и понятно: для нее цесаревич был нежеланным сыном, рожденным в угоду политике и государственным интересам.