Марта Таро - Бомба для графини

Платон задумался. Что-то не сходилось в этих предположениях.

– Пётр Петрович, но мы ведь с вами установили, что нападавших было трое. Потом вы видели в уезде простреленный сапог, принадлежавший этому Алану!

Капитан кивнул, соглашаясь, он и сам все время думал об этой нестыковке.

– Верно говорите! Только, похоже, Алан этот сам с местными налётчиками договорился или просто следил за ними. Поляков нанял именно тех двоих, кого я застрелил. Причем об убийстве Веры Александровны речь не шла, её должны были просто испугать. Но Бунич неудачно рассчитал, его интрига привела к тому, что вы спасли графиню, а потом быстро на ней женились. Вот и пришлось этому негодяю избавляться уже от целого семейства.

– Я ещё на свадьбе понял, что он положил глаз на мою сестру Веронику, но я и предположить не мог, что Бунич надеялся получить вместе с ней Хвастовичи, да и Солиту в придачу, – признался Платон.

– Я думаю, что Бунич уже не смог бы остановиться, так и убивал бы, пока не получил любое из двух имений, а может, и оба. Он и сегодняшний взрыв придумал лишь для княгини, вас он собирался убрать потом и, как обычно, свалить всё на болота.

– Он что, во всём признался? – удивился Платон.

– Он – нет. Молчит пока, зато подручные его поют соловьями. Поляков сдал хозяина с потрохами: всё до мельчайших деталей излагает. Вы разве не замечали, что самые страшные предатели получаются из бывших верноподданных холуев? Так что сейчас «правая рука» с наслаждением топчется на могиле своего хозяина.

– Но вы же сказали, что в Петербурге Бунич сам кинул бомбу. Полякова там не было.

Кривая улыбка Щеглова на сей раз получилась лукавой. Он даже весело хмыкнул, прежде чем объяснил:

– Дело все в мании величия. Бунича прямо-таки распирало от сознания своей гениальности. Ему восторг публики требовался, вот он и трепал языком – все подручному рассказывал. Теперь Поляков все эти подробности мне излагает – про бомбы, фитили и запалы. Сегодня, например, он уже сообщил, что порох в шахте заложил сам, но запалы поджег Бунич. Тот заманил вниз щенка, убедился, что Вера Александровна спустилась вслед за собакой, и запалил шнуры, а сам ушёл через боковой штрек. Там, оказывается, есть короткая дорога, – подвёл итог капитан и поднялся. – И всё-таки мне кажется, что, будь я повнимательней, давно бы зачерпнул водички из колодца на солеварне.

Платон напомнил:

– Слишком уж явно всё на этого кибиточника с Печерским указывало: у генерала Чернышёва был мотив, граф считался его помощником, а бродячий торговец водил знакомство с Печерским. Чётки опять же… Я, честно сказать, в этой версии даже не сомневался, а вот вы молодцом: так до конца и не поверили. Я по вашему письму это понял.

– Служба у меня такая – все версии проверять. Но я вам слово даю, что не отступлюсь, рано или поздно, но докопаюсь, что этого Алана с графом Печерским связывает.

– Можете рассчитывать и на меня. Да только как мы с вами это сделаем? Торговца уже след простыл, а Печерский в конце концов вернётся в столицу…

Щеглов вдруг смутился. Таким Платон его видел впервые. Хозяин уезда мялся, словно подросток… Князь с удивлением глядел на него.

– Тут такое дело… В Петербург меня переводят, вызов пришёл, – признался Щеглов.

– Поздравляю! – улыбнулся Платон. – Где служить будете?

– По Министерству внутренних дел, а участок – на Охте.

Исправник пожал Платону руку и шагнул было к дверям, но потом, как будто решившись, вдруг остановился и сказал:

– Я хочу Марфе Васильевне предложение сделать. Её светлость разрешит своей помощнице уехать?

– Если получите согласие Марфы, я уговорю жену, – пообещал Платон.

Просиявшее лицо исправника сказало о многом.

Щеглов простился и сбежал с крыльца, а Платон поднялся на второй этаж.

В спальне стояла тишина. Вера по-прежнему спала, её дыхание было чуть слышным, но ровным. Платон прошел на балкон. Внизу растворялись во тьме пышные силуэты яблонь. Слава богу, этот трагический день закончился благополучно. Вот и Щеглов встретил свою судьбу. Пусть удача не покинет его, и пусть Марфа сделает этого замечательного человека счастливым!

Из сада потянуло ветерком, Платон испугался, что жена замёрзнет, и шагнул в комнату, прикрыв за собой балконную дверь.

– Не нужно, – услышал он тихий голос.

– Тебе не дует?

– Наоборот, я хочу на воздух, – призналась Вера.

Муж закутал её в одеяло и вынес на балкон. Он аккуратно опустился на пол и, бережно прижав к себе Веру, прислонился к стене.