Александр Омельянюк - Детство

И хотя Пётр дал ему немало своих отпускных денег за свой всего недельный постой, что раньше никогда не делал, и сам ходил за продуктами, которые покупал на всех за свои же деньги, но всё равно ставший ещё жаднее Борис хотел большего. Но теперь он воздействовал на слабое место брата – на его беременную жену. Пытаясь создать им невыносимые условия и поскорее выпроводить их восвояси, Борис постоянно подкалывал Алевтину по любому поводу и без. Та даже стала избегать хозяина, при его появлении сразу выходя за дверь. А это ещё больше злило Бориса, приводя его в ярость, от которой он терял берега порядочности и нравственные ориентиры.

И в пятницу вечером он не сдержался, за ещё не начавшимся ужином, прилюдно выпалив в лицо надоевшей гостье:

– «Ах, ты, срань деревенская! Ты что от меня морду воротишь? Не нравится, так чеши отсюда!».

От такого хамства и несправедливости, от унижения перед детьми и мужем, Алевтина зарыдала и, от стыда закрыв лицо руками, выбежала из дома в сад.

Тут уж не выдержал и распетушился младший Кочет. Он молнией подскочил к старшему, сжав кулаки и сверкая из-под очков злыми глазами, буквально вскричал:

– «Ты что, сукин сын, себе позволяешь?! Ты что на мою беременную жену нападаешь?! – но сдержавшись и взяв себя в руки, увидев явный испуг в глазах Бориса, продолжил – А ещё брат называешься!? Всё! Надоели ваши нападки! Идите вы все к чёрту! Мы немедленно уезжаем! Эль, собирайся!» – повернулся он к дочери.

А та сразу не по-детски заревела, канюча и непонятно о чём прося:

– «Папочка! Дорогой! Не на-до-о!».

Но её плачь сразу разрядил обстановку. Пётр Петрович с удивлением уставился на плачущую дочь, не понимая, что она хочет. Ксения и Борис удивлённо и растерянно разглядывали племянницу, не зная как теперь быть и что делать.

И лишь один Олег подошёл к двоюродной сестре и успокоил её, поглаживанием по голове одновременно уговаривая:

– «Эль, успокойся! Никто никуда не поедет!».

– «Почему?» – удивлённо спросила вмиг переставшая плакать.

– «Так уже поздно! Да и отцы наши просто погорячились!» – не по-детски рассудительно объяснил младший двоюродный брат.

– «Да! Утро вечера мудренее!» – засуетилась с едой Ксения, поняв, что истинной виновницей ссоры между родными братьями явилась она сама.

– «Извини, Петь! – опомнился и Борис – Как-то вдруг нечаянно сорвалось! Да на работе у меня неприятности – вот и вспылил по мелочи!» – начал оправдываться он.

– «Борь, я-то, может быть и прощу, по-братски! А вот Алевтина – не знаю? Уж больно ты её достаёшь в последнее время!? Или через неё меня достать хочешь, а?!».

– «Ну, что ты Петь!? Как можно?» – непонятно о чём спросил Борис.

– «Ладно, ладно! Иди, Петь, за Алей – ужинать пора!» – попыталась загладить остатки ссоры Ксения.

Пётр вышел на улицу, не сразу обнаружив всё ещё плачущую жену.

– «Алюнь! Ну, успокойся! Борис уже извинился! Не плачь!» – попытался он обнять за талию жену, накинув на её плечи взятую с собой кофту.

– «А что мне его извинения?! Думаешь это в первый раз? Я уже от него плакала, да тебе ничего не говорила, чтобы вас не ссорить!» – наконец, не выдержав, выдала она Бориса.

И Алевтина всё рассказала мужу, вызвав у него новый прилив негодование, сменившийся апатией.

– «Да-а?! Не знал, не знал…» – грустно задумался Пётр.

– «А сколько же я от него натерпелась гадостей?! Как это теперь скажется на ребёнке? Да и родится ли он нормальным?! Гад, какой! Чтоб он сд….!» – успела сдержаться Алевтина, со страхом подумав:

– Ой, что я говорю?! А я ведь его в прошлый раз прокляла, но молча. А сейчас вслух?! А ведь мне дед Иван ещё говорил, что у меня есть дар наказывать обидевших меня людей!? Ой! Что я наделала?! А может всё ещё обойдётся?!

В этот момент Пётр удивлённо уставился на, вмиг просохшее от слёз, лицо жены, радостно предложив:

– «Ну, что, пойдём ужинать?!».

– «Ладно, пойдём! Но ужинать я не буду! Видеть их не хочу! А завтра давай сутра уедем! Сейчас я пойду собираться и спать!».

– «Хорошо! А что сказать?».

– «Скажи, мол, голова разболелась! Что же ещё?».

Пётр проводил жену до спальни на втором этаже и вернулся в столовую.

– «Пап, а где тётя Аля?» – первой спросила Эля.

– «Да у неё от расстройства голова разболелась! Спать пошла! Но мы завтра всё равно уезжаем! Так что после ужина собирайся потихоньку!».