Алексей Малютин - Лови тень

– Никколо, я тебя знаю столько лет и никогда не видел, чтобы ты был так взволнован. Присядь, выпей вина.

Никколо присел на резное кресло, отпил теплого вина и, обессилив, облокотился на спинку.

Медичи медленно развязал нить, и манускрипт начал разворачиваться, как пружина.

А в соседней комнате сидела группа собирателей истории, не представляя, о чем говорят те двое. Нет, они знали, что их обязательно посвятят в тайну манускрипта, но это будет немного позже…

Козимо Медичи смотрел на потускневший шрифт манускрипта и ничего не понимал.

– Никколо, ты хочешь мне сказать, что это уникальный документ? Я таких за свою жизнь видел тысячи. Мы можем обратиться к Поджо, он нам покажет миллион таких. Это точно не его работа?

– Обижаете, ваша светлость. Если бы это было сделано Поджо, я бы вас даже не беспокоил. В том то и весь вопрос, что этот дневник похож на оригинал. Причем написан самим Иудой Искариотом. Мы эту рукопись обнаружили в одной богом забытой келье.

– Ты хочешь сказать, что Иуда сам лично оставил автограф? На каком основании ты решил, что это его творение?

– Посмотрите, весь текст написан на пергаменте, причем пергамент хорошего качества, но со следами времени. Я подозреваю, что этот манускрипт никто и никогда не читал и никто в мире его не видел. На первый взгляд может показаться, что это некий бухгалтерский отчет. Постоянно идет ссылка на приход денег и постоянные траты. Меняются города, и лишь изредка тот, кто писал, дает свои короткие комментарии. И я вас уверяю, именно эти комментарии и есть главное в этом документе. Иуда вел этот финансовый документ, вероятно, чтобы контролировать приход и расход денег. Ведь известно, что он был казначеем группы апостолов и Иисуса Христа.

– Это понятно. И что такого интересного он пишет?

– В конце он написал: «Я Иуда из Скариотто, marche di Ancona…» – вдруг Никколо замолчал и пристально посмотрел на Козимо.

– Что ты на меня смотришь, я что-то должен знать? – удивился Медичи.

– Ваша светлость, тонкость заключается в том, что такого города на карте Италии нет, но, если судить по продолжению фразы – marche di Ancona, – это может означать только одно – пограничные земли Анконы. А в этом регионе есть город с похожим названием, только теперь он носит название Монтекаротто.

– И что? Допустим, что он из этого города, тогда как он оказался в Иудее? И почему он написал Марке ди Анкона? Насколько мне известно, эта область называется так недавно?

– Вот именно, она так называется с X века нашего времени, а события происходили-то намного раньше! И если он из этого города, меняется все, и время, когда были эти события, место, где происходило новозаветное служение Христа, и вся история летит в пропасть…

– Ты знаешь, Никколо, я думаю, что этот документ был сделан кем-то из вашего круга, точнее, не именно вами, а кем-то ранее, мы просто этого не можем узнать.

– Если бы это было так, я бы успокоился, но то, что он комментирует дальше, переворачивает сознание. Послушайте…

– Никколо, подожди, ты читаешь прямо с листа… на каком языке написан этот манускрипт?

– В этом и весь вопрос, на итальянском. Причем абсолютно понятном и почти современном. Так вот: « Мы шли от Десятиградья, прошли города: Хагенау, Кольмар, Тюркхайм, Вайссенбург, Оберенхайм, Кайзерсберг, Росхайм, Мюнстер, Шлеттштадт Мюльхаузен и пошли между Галилейской долиной и Самарией, в Самарабреги не заходили, направились прямиком в Паризиорум, который Исса называл Ирусалим. Он шел в Китейский град, на остров Ситэ. Успеть хотел к празднику Песах, чтобы рассказать людям правду свою».

«Однажды Господь подошел к берегу Gallicum mare, вошел в лодку и позвал с собой апостолов. И я последний сел в нее, хоть и боялся путешествий на воде. Господь велел плыть вдоль берега на запад. Мы плыли по Gallicum mare, через несколько дней мы вошли в узкий проход между северным и южным берегом и поняли, что плывем вдоль Иберийской земли. В этот момент Господь сидел на корме и заснул. Разыгралась буря. Апостолы были опытные моряки, привыкли бороться с бурями и непогодой, но через час силы стали покидать всех. Кто-то стал молиться, кто-то плакать и причитать, я забился возле Господа с правой руки и готовился к смерти. Никто не мог разбудить Наставника нашего. Разбудив Господа, взмолились все: «Спаси нас Наставник, неужели тебе безразлично, что погибаем мы!» Выслушав всех, Господь сказал: «Что вы так боязливы, маловерные?» Потом встал, и обратился к бушевавшему морю, и повелительным голосом сказал: «Умолкни и перестань!» Мгновенно все прекратилось, и буря стихла, наступил полный штиль. Радость была великая, только недолго. Стало страшно, все стали шептаться и говорить: Кто же он, наш Учитель, если ему даже буря подчиняется. Когда мы на лодке обогнули мыс Иберийский, держали направление на страну Гадаринскую, где главный город Гадара, а рядом город Херес – земли Гергесинской…»