Сергей Гордиенко - Капитан Проскурин Последний осколок Империи на красно-зелёном фоне

Следователь: – Просьбой?

Орлов: – Тем, что на встречу пришли две девушки – «товарищ» Катя и «товарищ» Таня.

Следователь: – Максимова и Фёдорова?

Орлов: – Не знаю фамилий. Предложили вместе выступить в ближайшие дни, освободить большевиков, этапированных из Харькова, потом провести съезд и создать совместный штаб.

Следователь: – Согласились?

Орлов: – Да. Подписал документ с Бабаханом, Луговиком и Булановым, но за несколько часов до выступления из ревкома вдруг пришёл товарищ Аким.

Следователь: – Ахтырский?

Орлов: – Не знаю фамилии. Якобы для уточнения соглашения. Нагло требовал, чтобы после захвата власти я был в подчинении ревкома. Я порвал соглашение и выгнал его.

Следователь: – Ахтырский – офицер контрразведки! Расколол Ваш союз с ревкомом. Бабахан тоже из контрразведки.

Мария Удянская приходила дважды, приносила пироги. Павел разламывал, но ничего не было. В третий раз Мария принесла жареную рыбу, целую. Записка!

Пашенька, в городе все настроены против вас. Армия тоже. Май-Маевский меня не принял, назвал тебя организатором красной сволочи .

Утром в уборной мы встретили Ваньку Воробьёва – «партийного товарища» Павла. Его тоже ожидал расстрел.

– Бежим, – прошептал Воробьёв.

– Охраны много.

– Поднимай своих. Я тоже перешепчусь.

В столовой во время обеда Воробьёв прошёл мимо нас, бросив:

– Согласны только шестеро.

Весь день Павел не находил себе места – план побега, предложенный Воробьёвым, был слишком дерзкий.

– Побег или трамвайный столб! Выбирай! – поставил я точку в его сомнениях.

– Выходи на ужин! – голос охранника эхом пробежал по коридорам.

В очереди, с миской в руках Макаров громко крикнул:

– Позовите начальника караула! Очень важное дело!

Караульный крикнул разводящему, тот позвал начальника.

– Кто звал?

– Я.

– Зачем?

– Важное государственное дело. Касается и лично Вас.

– Говорите.

– При всех не могу.

– Пошли в камеру.

Павел выскочил, закрыв дверь на чугунный засов. Воробьёв, Заборный, Вульфсон и татарин Абдул Смаил набросились на часовых. Вместе мы ворвались в караульное помещение. Юнкера спали на нарах.

– Ни с места! Давай ружья!

Раздалось два выстрела и юнкера с поднятыми руками прижались к стене. Часовые снаружи, увидев нас, сбежали с поста и мы бросились к открытым воротам. В лицо ударил ветер со снегом. Добежали до Нахимовской и повернули на улицу Кази. Тут начиналась Цыганская Слободка. Со стороны крепости послышались выстрелы, но мы уже были в открытом поле. Ночь, мороз, ветер, а мы без шинелей! Вульфсон и Гриневич без обуви!

Всю ночь шли по полю. Ветер насквозь продувал гимнастёрки. Повезло, что снег неглубокий и ветер в спину, но мороз истощал силы, приходилось часто отдыхать в снегу прижимаясь спиной. Наконец, вдали замигал огонёк – Херсонесский маяк. Значит, прошли 15 вёрст. Но метель усиливалась. Вульфсон и Гриневич обессилели от холода, ноги не слушались. Пришлось вести под руки. А маяк, казалось, не приближался. Не дойдём! Замёрзнем в поле! Не найду врача!

Наткнулись на развалины старой крепости. Пришлось обойти.

– Вспомнил! – неожиданно воскликнул Воробьёв. – В полверсте деревня. Собаки лают! Слышите?

Двинулись туда. В темноте у самой земли показались огни и сероватый силуэт церкви. Обессиленный, дрожа всем телом, я постучал в дом на окраине.

– Кто там?

– Начальник отряда капитана Орлова, – офицерским голосом ответил Макаров. – Заблудились. Прошу открыть дверь!

Пожилой мужчина с седой бородкой поднёс лампу к окну и внимательно осмотрел нас. Переступив порог, мы повалились на пол.

– Отец, что за деревня? – спросил Макаров, прижимая ладони к тёплой печке.

– Карань, Ваше благородие.

– Греки? Вином угостите? Лучше глинтвейн сделай.

– Мы не немцы. Глинтвейн не держим.

Хозяйка подала вино и сувлаки с мусакой. Потянуло в сон.

– Вставай! – теребил меня за плечо Павел. – Уходим.

День был морозный, солнечный, безветренный. Слепило глаза. Хозяева дали тёплую одежду и мы шли бодрым шагом, не сгибаясь как вчера пополам от холода. Воробьёв вёл через лес.

– Стой! Кто такие? – раздался крик.

Неожиданно нас окружили крестьяне с граблями, топорами и дубинами.

– Разведотряд капитана Орлова, – ответил я. – Мы против помещиков. Скоро освободим вас. Да здравстует советская власть!

Крестьяне, подумав, опустили топоры. Мы двинулись дальше. В версте от деревни Кадыковка зашли на хутор к сторожу, знакомому Воробьёва. Согрелись, поужинали, заночевали. Следующие сутки провели на хуторе у Пересыпкина – ещё одного «товарища» Воробьёва. Надо понаблюдать за ним – знает местность, людей, служил у большевиков здесь в Крыме, возможно знает и о враче. Макаров точно не знает – прибыл с Добровольческой армией. Как поступить? Заманить Воробьёва в лес и допросить с пристрастием или сначала ликвидировать всю группу, а его заставить выдать врача? Но если ошибаюсь, не найду врача и не попаду к «зелёным», а он, возможно, прячется в одном из отрядов. Или в деревне? Или в пещерах? Определённо знает какой он ценный подарок для всех, кто борется с большевиками. Даже для анархиста Махно.