Дмитрий Ольшанский - Крест, орёл и полумесяц. Часть 1. Последний крестовый поход

Мысленно проговаривая свою будущую речь, Халиль вошел в покои султана и к своему крайнему неудовлетворению застал там еще две персоны. Один из них – Шехабеддин, полноватый евнух – расплылся в фальшивой улыбке при виде визиря. Рядом с евнухом стоял высокий чернобородый сановник с острым ястребиным взором. Он совсем недавно появился в совете, однако Халиль уже разузнал о нем все, что только было возможно. Этого человека звали Заганос, он был родом из Албании. Как и многих других христианских детей, его зачислили в ряды янычар, и с тех пор он быстро продвигался по службе, чему явно способствовала женитьба на одной из дочерей Мурада. Заганос был умен, хитер и чрезвычайно скрытен. Такие люди, как он, идут к своей цели, не считаясь ни с чем, и Халиль чувствовал, что когда-нибудь этот человек будет представлять реальную угрозу его власти. Именно поэтому великий визирь внимательно следил за каждым шагом этого сановника и ждал удобного случая, чтобы нанести упреждающий удар.

Мурад в это время раскинулся на диване и, потягивая шербет из небольшой плоской чаши, просматривал какие-то бумаги. Его взгляд был хмур и сосредоточен. Однако едва визирь переступил порог комнаты, султан отложил документы в сторону и обратился к присутствующим:

– Я позвал вас для того, чтобы сообщить о решении, которое принял некоторое время назад.

Султан выдержал небольшую паузу, прощупывая взглядом каждого из трех сановников.

– Мое правление длится уже более двадцати лет, и многое из того, о чем я мечтал, мне удалось воплотить в жизнь. – Мурад с некоторым трудом поднялся на ноги и, оправив свой халат, стал медленно прохаживаться по комнате. – Выполняя заветы своего отца, я укрепил могущество Османского государства в Европе и в Азии. Отныне и беи, и эмиры, и короли относятся к нам с должным уважением и почтением. Меня можно упрекнуть во многом, однако никто не оспорит, что всю свою энергию и силы я отдавал на благо своей страны.

Халиль, Шехабеддин и Заганос не замедлили согласиться с этим фактом.

– Ответственность за страну и своих подданных, которая целиком лежит на мне, требует быть откровенным и в первую очередь перед самим собой. – Мурад глубоко вздохнул. – Именно поэтому я хочу отказаться от престола и передать всю власть своему сыну.

Если бы султан зачитал Халилю смертный приговор, он бы удивился гораздо меньше. То, что ощутил в эту минуту великий визирь, невозможно описать, ибо происходящее просто не укладывалось у него в голове. Судя по всему, Шехабеддин и Заганос испытывали схожие чувства.

Мурад тем временем спокойно продолжал:

– Хочу, чтобы вы знали: мое решение вполне взвешенно и обдуманно. Я знаю, что выбрал для этого не самый удачный момент, поэтому мое отречение произойдет не раньше, чем я уничтожу крестоносцев, покусившихся на нашу землю.

– Простите меня, повелитель, – хриплым голосом произнес Халиль. – Но ведь Мехмед еще очень юн для столь важной должности.

– Я был немногим старше его, когда стал султаном.

– Но у вас были мудрые наставники…

– Потому-то я и позвал вас сюда, – перебил Мурад. – Отныне вы – главная опора моего сына. Заганос и Шехабеддин займутся обучением Мехмеда ремеслу управления государством и станут его советниками. А ты, Халиль, по-прежнему будешь занимать пост великого визиря и должен исполнять все те же обязанности, что и при моем правлении.

Если минуту назад Халиль еще мог надеяться на то, что это всего лишь злая шутка повелителя, то теперь подобных надежд визирь больше не питал. Видимо, за все эти годы он так и не смог понять человека, которому преданно и беззаветно служил. Халилю оставалось уповать лишь на то, что Мехмед оправдает доверие отца и станет достойным наследником престола.

Глава 9

Осень 1443 года

Телохранитель

Gravius est malum omne , amoeno quod sub aspect latet .

(Невидимое зло всего тревожнее)

Публий Сир

Ноябрь 1443 года. Воспоминания…

Османский наместник Софии был мертв – местные жители подвесили труп вверх ногами у входа во дворец, где он жил. Повсюду лежали изуродованные полураздетые тела турок из его личной гвардии. Судя по всему, многих из них убийцы застали еще в постелях – столь внезапным оказалось нападение.

Ночная атака была просчитана до мелочей. Янош Хуньяди недаром отбирал самых лучших и проверенных воинов для этой миссии. Едва ворота Софии открылись, эти отряды стремительно и бесшумно проникли за стены города. Османы слишком поздно подняли тревогу и пытались оказать сопротивление, однако численное превосходство и инициатива в эту ночь были на нашей стороне. На помощь восставшим жителям подходили все новые и новые отряды крестоносцев, и спустя всего несколько часов город был полностью в наших руках.