Дмитрий Ольшанский - Крест, орёл и полумесяц. Часть 1. Последний крестовый поход

* * *

10 октября 1443 года

Всего через неделю после битвы у Ниша мы вышли на границу с Болгарией, захватив последний крупный сербский город – Пирот. Теперь дорога на Софию была открыта. От болгарской столицы нас отделяет чуть больше пятидесяти миль, а про османскую армию по-прежнему ничего не слышно. Больше препятствий на нашем пути нет, и все верят, что взятие Софии – всего лишь вопрос времени…

* * *

19 ноября 1443 года

Мы стоим под стенами Софии.

Остался последний рывок, и одна из целей нашего похода будет достигнута!

Внимательно осмотрев высокие неприступные стены, я с уверенностью заключил, что с ходу взять город не получится. Похоже, турки пришли к точно такому же выводу. Они наглухо закрыли ворота и, судя по всему, готовятся к затяжной обороне.

Штурм будет стоить нам многих жизней, а осада займет много времени.

Когда кольцо вокруг Софии сомкнулось, Янош Хуньяди отправил в город посла с предложением к османскому наместнику сдать город миром. Ему и его людям была обещана жизнь, а также возможность свободно покинуть Софию.

Через пару часов был получен ответ. Наместник наотрез отказался сдаваться и пригрозил крестоносцам, что, если они попытаются штурмовать город, он прикажет сжечь Софию дотла вместе с жителями, и тогда христианам достанутся лишь зола и обугленные головешки.

Ответ турецкого наместника вызвал новые споры среди командиров. Одни полагали, что турки не решатся поджечь город, а значит, нужно немедленно готовиться к штурму. Другие высказывались более осторожно и предлагали для начала разузнать, что сейчас происходит в городе.

Янош Хуньяди внимательно выслушал мнения офицеров, однако сам говорил мало, и я начинал догадываться, что он вынашивает собственный план взятия города. После битвы у Ниша прошло больше двух недель, и с тех пор мы с ним почти не разговаривали. Каждый был поглощен выполнением собственной задачи: воевода занимался делами армии, день и ночь просиживал за отчетами и принимал различные депутации, в том числе весьма подозрительные… Впрочем, я старался не обращать на это внимания, ибо верил, что все затеянное им в итоге приведет нас к победе.

И вот София была перед нами. Мы не сомневались в силе собственной армии и были полны решимости идти на штурм в любое время. Стоило лишь отдать приказ.

– Привести войска в боевую готовность, – коротко произнес Хуньяди, когда прочие офицеры выдохлись от длительных споров. – Пусть ожидают моих распоряжений.

Когда участники собрания разошлись, уже начало смеркаться, и многие полагали, что воевода планирует ночной штурм, однако мне показалось, что Хуньяди задумал нечто иное.

Примерно через час, когда ночь окончательно вступила в свои права, лагерь крестоносцев пришел в движение. Воевода как никто другой знал о плохой организации христианской армии, в которой число профессиональных солдат составляло не больше половины, да и те были собраны с разных концов Европы и признавали лишь своих командиров. Поэтому он решил использовать только те части, на которые мог полностью положиться. Прежде всего это были закаленные в боях ветераны, которые воевали с ним против турок еще в Семендрии и Германштадте, когда звезда трансильванского воеводы только всходила на небосклоне мировой истории. По своим боевым качествам, а главное – дисциплине, эти отряды выгодно отличались от остального войска. Хуньяди решил задействовать в атаке на город около восьми тысяч человек. Остальным был отдан приказ ждать дальнейших распоряжений.

Для меня было непонятно: зачем бросать на штурм лучших солдат, ведь очевидно, что первая волна атакующих несет самые тяжелые потери. Однако я знал, что Янош Хуньяди никогда не совершает необдуманных поступков. Только не на войне.

Мой небольшой отряд также был избран для ночной операции. Две сотни всадников, облаченные в тяжелые доспехи, заняли свои позиции и дожидались моих приказов. Я не знал всех деталей предстоящего задания и понимал, что, возможно, посылаю своих людей на верную гибель. Но как любит повторять Джакобо: «Войны без жертв не бывает, и любая победа неизменно оплачивается кровью».

Стояла глубокая ночь. Редкие облака проносились над спящим городом, молодой полумесяц освещал голубоватым сиянием стены и башни болгарской столицы. В этот поздний час Янош Хуньяди призвал к себе всех командиров, задействованных в предстоящем штурме. Мы прибыли в ставку главнокомандующего, которая располагалась на небольшом холме прямо напротив городских ворот. Войско, уже готовое к наступлению, находилось чуть дальше и скрывалось в покрытой туманом низине, чтобы противник не успел заметить приготовлений к штурму.