Дмитрий Ольшанский - Крест, орёл и полумесяц. Часть 1. Последний крестовый поход

Великий визирь знал, что охрану Босфора взяли на себя венецианцы – союзники крестоносцев и Владислава. Их флот был силен, однако неподалеку находилась не менее внушительная эскадра кораблей из Генуи. Хотя генуэзцы сохраняли нейтралитет, их давняя вражда с Венецией была всем хорошо известна. Этим и воспользовался визирь.

Он предложил капитанам генуэзских судов щедрую плату за каждого османского солдата, которого перевезут через Босфор. Прельщенные выгодным предложением, они быстро согласились, и тогда Халиль заплатил еще и некоторым венецианцам, рассчитывая, что те не станут препятствовать переброске султанских войск.

Теперь, стоя на западном берегу пролива, он с удовлетворением наблюдал, как его план воплощается в жизнь. Некоторые христианские корабли попытались помешать генуэзцам осуществить задуманное, однако турки открыли по ним такой шквальный огонь из пушек, что европейцы были вынуждены быстро отступить.

Когда султан вступил на землю Румелии, Халиль упал к его ногам:

– Я счастлив, что вы вняли моим словам, повелитель, – пролепетал визирь. – Без вас мы все пребывали в глубоком смятении.

– Брось это, Халиль, – Мурад поднял визиря с земли и похлопал того по плечу. – Лучше поведай мне обо всем, что у вас здесь происходило. Особенно хочу услышать о сыне.

Рассказ визиря занял почти всю дорогу до Эдирне, за все это время Мурад не проронил и двух слов, а когда Халиль закончил, султан и вовсе замолчал, погрузившись в свои мысли. Лишь когда процессия достигла столицы, лицо Мурада прояснилось. Люди высыпали за стены города, чтобы приветствовать своего владыку. Среди бесчисленной толпы то и дело попадались паши, беи, улемы, купцы и янычары. Не было здесь только Мехмеда.

Принц встретил отца во дворце. Неуверенно подойдя к султану, он поклонился, ожидая, что тот обрушится на него с гневной речью. Но Мурад заключил сына в объятия, после чего назидательно сказал:

– Последний раз я пришел тебе на помощь, Мехмед. После этого похода я удаляюсь в Манису, и отныне ты будешь рассчитывать только на свои силы.

Мехмед молча кивнул.

–Запомни, – продолжил султан. – Если мне еще хоть раз придется вернуться в Эдирне во главе войска, ты лишишься своего трона навсегда.

– Я не разочарую тебя, отец. Обещаю, – напыщенно произнес принц. – Но мне хотелось самому отправиться в поход против неверных…

– Нет! Тебе надлежит остаться здесь, – категорично ответил султан. – Никто не знает, чем закончится моя встреча с Владиславом, и, если удача отвернется от меня, тогда ты продолжишь борьбу.

* * *

Султан не стал долго ждать и спустя три дня выступил в путь. На этот раз Халиль отправился вместе с ним, оставив Мехмеда под надзором своего верного друга Исхака-паши.

Многотысячное войско змеей продвигалось на северо-запад, туда, откуда приходили ужасные известия о взятии и разграблении османских крепостей, о казнях и издевательствах над правоверными мусульманами. Ненависть к крестоносцам росла день ото дня, как и число добровольцев, тоненькими струйками вливающихся в огромную реку султанской армии.

Сам Халиль ехал верхом позади султанского эскорта. Слабые лучи осеннего солнца ласкали его иссеченную морщинами кожу. Да, он был уже далеко не молод, но сейчас его кровь, как и прежде, клокотала в жилах. Визирь смертельно устал от дворцовых интриг, скучных государственных отчетов, заискивающих вельмож и был готов скорее сложить свою голову на бранном поле, чем вернуться назад в однообразные серые будни. А ведь когда-то Халиль был ловок и силен, не раз он возглавлял атаку на врагов и крушил их нестройные ряды. За непревзойденную храбрость султан Мехмед, отец нынешнего падишаха, вручил ему золотую саблю, которую Халиль до сих пор бережно хранил в своем имении. Но те времена давно прошли, и визирь стал потихоньку забывать вкус битвы, азарт боя, холодные ночи под открытым небом и скромный ужин в окружении боевых товарищей… Эх! Какое замечательное это было время!

– Приветствую тебя, визирь! – неприятный, но знакомый голос безжалостно вырвал Халиля из забвенья. – Решил наконец покинуть столицу?

Халиль машинально обернулся, хотя уже знал, кого он там увидит. Верхом на гнедом жеребце ехал Заганос, а на его почерневшем от долгого пребывания в ссылке лице играла ехидная улыбка. Он исхудал, в его бороде появились серебряные нити, но глаза пылали лихорадочным блеском, как у человека, готового на все ради своей цели. Халиль инстинктивно почувствовал, что из своего изгнания он вернулся еще более опасным врагом.