— Да нет, каким дураком был — таким и остался, — отвечал Коновалов.
Но ситуацию уже удавалось сгладить, скруглить.
В цехе он носил странную черную каску, будто даже не пластмассовую, а бакелитовую. Говорили, что такие выпускали давно, но когда — никто не помнил.
— А вот у нас был случай в цеху… — вспоминал другой.
Где-то в час на дороге меж цехов мелькнула «Волга» — закончив совещание, Старик возвращался к себе. Ему смотрели вслед с завистью.
— А вот, положим, мужики, если бы вы вдруг разбогатели, чтоб делали? — спросил Коновалов.
— Вдруг? Да это как же? — заспорил Ивонин, парень, пришедший на завод в этом году из ПТУ.
— Положим, выиграли в «Спортлото» сто тысяч?..
— Э… Да брось, батя! В «Спортлото» десять тысяч — потолок.
— Да я же «положим» же говорю! Положим, десять раз подряд бы выиграл — что тогда?..
— Не знаю. Машину бы купил, конечно. В Сочи бы поехал.
— Аркадий, а ты, положим…
— А я в «Спортлото» не играю.
— Не рисковый ты.
В два начали размышлять: поднимать ли еще рубероид или достаточно работать.
Аркадий махнул рукой, сообщив, что всю работу сегодня не переделать. Оттого остаток рабочего дня провели на крыше в безделье. Загорали, пили воду, просто гуляли по крыше.
— А правда, что под заводом еще один завод зарыт на случай войны? — спросил у Аркадия Ивонин.
— Враки, — за него ответил Коновалов. — Только бомбоубежища и переходы между ними.
На отдых расположились около лестницы на случай, если кто-то надумает проверять кровельщиков. Но шанс на то был ничтожен. Пережив совещания, все уже мысленно были на выходных. Неизвестно только, чего ожидать от новенького…
Пока бригада фантазировала, как каждый поступил бы с нечаянным богатством, Аркадий думал о своем. Он окреп в намерении взять откладываемый отпуск. Как раз у Маши в школе через неделю Последний звонок. После экзаменов можно было бы отправиться куда-то, выбить из профкома путевку в Крым. В профкоме он, как и везде, всех знал, но до сего дня ничего от них не просил…
Заодно на отдыхе следовало бы обсудить совместное будущее.
С Машей он познакомился на избирательном участке: его направили от завода в помощь милиции.
Стоял великолепный июньский день — то были последние выборы, когда выбирали летом. Пахла сирень в школьном саду. Из громкоговорителей неслась веселая музыка, в фойе школы продавались соки-воды, какие-то пирожки. Ветер, как и надлежит ветру, трепал флаги, и настроение, особенно у детей, которые шли вместе с родителями, было праздничное. Только единственный кандидат в народные избранники взирал с портрета уставшим и скучным взглядом.
Впрочем, некоторые создавали веселость искусственно, потребляя спиртное до и, особенно, после выбора. Да и охранники, прямо скажем, грешили. Милиционер то и дело отходил в отведенный для него класс и возвращался чуть более пьяным.
Директор школы куда-то уехал, и оставил на хозяйстве молоденькую учительницу литературы. Мария Александровна смотрела на стражей порядка и вообще на выборы со странной смесью страха и презрения. Так, видимо, ее и Аркадия предки некогда смотрели на монголо-татар, уже покорившими сей край и пришедших сюда уже под хмельком за данью.
Аркадий с поста отлучился в сад, откуда вернулся с букетом сирени. Поступок тогда казался юноше остроумным. Но вместо благодарности Мария Александровна выбранила ухажера за порчу школьного имущества, но сделала это с каким-то облегчением: нечто страшное, чего она боялась — произошло.
Он проводил ее за полночь, когда все хулиганы уже спали. Они шли через королевство темных пятиэтажек, где свет в окне был скорей либо знаком чьего-то горя, либо — радости. Сердце Аркадия наполняло неразменное счастье, он просто парил. Касательно чувств девушки, юноше казалось само собой разумеющимся, что он ей нравится: веселый, стройный, молодой, недавно получивший должность заместителя начальника цеха на крупном заводе.
В воскресенье они пошли в кино, через неделю — на день рождение к его другу…
Ему удалось понравиться даже бабушкам, сидящим у ее подъезда. Им, как оказалось, надо было мало: не забыть поздороваться, не забыть попрощаться, когда не спешишь — переброситься словцом о погоде, о международной политике.
Впрочем, иногда бабушки могли сказать и что-то полезное…
-
— Андреич, не спи, обгоришь! — кто-то трясет его за плечо. — Да и вообще, уже пора…
Аркадий взглянул на наручные часы, кивнул: в самом деле — пора.
Читать дальше