Андрей Марченко: Однажды в СССР

Он замахнулся и ударил, но в какое-то мгновение успел отвести кулак, так, что тот не выбил зубы Вальке, а врезался в тонкую стенку купе. Возникшая боль несколько отрезвила Аркашу. Он взглянул на свою руку со сбитыми костяшками, с проступающей сквозь шелуху кожи кровь.

— Ну вот, я так и знала, — сказала Валька. — Травоядный ты человек, Аркаша. Не можешь даже человека ударить. И как тебя понесло грабить — ума не приложу. Давай хоть руку посмотрю. Ранки пустяшные, но без санобработки заживают плохо.

Она потянулась и попыталась взять его руку, Аркаша принялся вырываться, девушка настаивала, борьба нарастала. В какой-то момент поезд дернулся, набирая скорость, и мужчина рухнул на женщину. Теперь она, смеясь, попыталась оттолкнуть Аркадия, но тот вдруг заключил ее в объятия.

На секунду они замерли, глядя глаза в глаза друг другу. Он чувствовал упругость ее груди, она — его возбуждение. А после Валя вдруг молниеносно и кратко поцеловала его в губы, он нанес ответный удар, впившись в ее уста основательно — девушка отвечала.

И вдруг Аркадий почувствовал, как ее пальцы расстегивают ремень на его брюках.

Она была девственна и неопытна — впрочем, медицинское образование хотя бы дало теорию в этой области. Его знания сводились к дюжине сальных шуточек и каких-то невнятных фраз. Но подобно энтузиастам, они быстро учились.

Аркаша брал Валентину в такт с бурей, через которую несся поезд, целовал родимое пятно девушки, ее Францию, кое от страсти сделалось еще более выразительным. Та откликалась на удары, выгибаясь, запуская пальцы в его волосы.

И, конечно, они совсем не думали о предохранении. Девять месяцев казались огромным сроком, где-то соизмеримым с возрастом вселенной.

Потом, конечно отдыхали, лежа рядом и снова принимались терзать друг друга.

Свою девственность Валентина считала чем-то вроде капитала полусироты и до сего дня берегла. Но к чему нынче беглянке непорочность?..

Вот и все ее семейное счастье: узкая полка в купейном вагоне, мужчина в объятиях. Тот, на кого можно закинуть ножку. Попы расскажут нам про рай и ад, но после смерти вместо рая мы попадем всего лишь в могилу. Потому следует наслаждаться тем, что есть…

-

Пропуская встречный состав, поезд остановился на полустанке, и дабы не скучать на перроне, дежурный наряд решил пройтись по поезду. Они, было, хотели постучать в купе Валентина и Аркадия, но услышал через закрытую дверь ритмичный скрип вагонной полки, ему в такт — стон Валентины и раздумали, предположив, что только люди с чистой совестью могут так наслаждаться друг другом.

Ночью прошел сильный дождь. Земля впитала влагу и стояла будто сухая. На асфальте медленно испарялись лужи. Но вода сделала свое дело: охладила многотысячный город, дома, улицы и скверы. Конечно же, еще будет жарко — но не так. И лето уже на излете, и время подумать, как перезимовать среди приазовского промозглого холода.

Еще из поездов сходили отдыхающие, но это были задумчивые одиночки и не вполне счастливые бездетные семьи. Местные с утра кутались в тонкие курточки, однако к обеду их снимали.

Город возвращался к своей прежней жизни, хотя по нему еще кружили слухи и разговоры.

Вика и Сергей встречались после работы, и скоро Карпеко был представлен родителям девушки, встречен благосклонно.

На кварталах, которые изнутри напоминали жилой парк, они гуляли, сидели на лавочках.

— Интересно, где они сейчас? — спросила как-то Вика, и уточнила. — Где их сейчас ищут?..

— По всему СССР. Сейчас запросили личное дело Шульгина. Спрашивают, где он сидел?..

— Зачем им туда ехать?

— Полагаю, им нужна хоть какая-то версия.

— А что им еще личное дело даст?..

Карпеко пожал плечами:

— Главное как раз в анкеты не попадает: кем была его первая любовь? На какие фильмы любил ходить в детстве? Что он собирал в детстве?..

Вика тихо хихикнула:

— Разве так важно, кто что собирал?..

— Конечно. Ничего не коллекционировать ребенку — это даже более предосудительно, нежели ни в какую секцию не ходить. Но марки собирают заурядные личности, нумизматика доступна только детям из небедных семей. Календарики коллекционируют дети с зачатками оригинальности или бунтарства.

— А ты что собирал?..

— Я собирал пистолет, — ответил Карпеко и задумался.

Где-то далеко застучали колеса поезда. Судя по частоте — пассажирского или пригородного. Мысли опять вернулись к беглецам.

В СССР у них будет гореть земля под ногами. В какую бы щель не забились — до любого закутка доберутся, каждый камень перевернут. Впрочем, в глуши каждый человек на виду, в большом городе маленький человечишка незаметней.