Наташа Ридаль - Убийство в Кембридже

Второй двор, оформившийся на рубеже XVI-XVII веков, по праву считается самым красивым двором эпохи Тюдоров. Из него можно пройти в библиотеку и Третий двор, где также перемешалось несколько архитектурных стилей. Меня особенно поразили дома, выходящие на реку причудливыми голландскими фасадами.

Колледж Святого Иоанна – счастливый обладатель сразу двух великолепных мостов через Кем. Я больше полюбила мост Рена, с которого приятно любоваться изяществом моста Вздохов, соединяющего Третий двор с Новым и больше похожего на узкую крытую галерею со стрельчатыми окнами, как в древних соборах. Иногда мне казалось, что в решетках, вставленных вместо стекол, вот-вот заиграют призрачные цветные витражи.

Неоготический Новый двор оказался именно таким, каким его описывал papa . Построенный к середине XIX века, он стал первым крупным сооружением среди зданий университетских колледжей на западном берегу реки. Его сводчатая галерея с большими окнами показалась мне идеальным местом для прогулок.

Увы, Вере Алексеевне претила мысль, что ее несовершеннолетняя дочь будет окружена легкомысленными представителями противоположного пола, так что прогулки по угодьям мне разрешили только летом, когда студенты разъехались на каникулы, и в колледже остались лишь сестры милосердия и раненые солдаты. А до тех пор я коротала дни за чтением сказок Льюиса Кэрролла в доме моего будущего зятя.

Томас Уэйд оказался довольно замкнутым человеком со странно асимметричным лицом. Ему было немного за пятьдесят.

В первый же вечер maman сказала Кате:

– Ты ему понравилась. Уверена: скоро он сделает предложение.

Так и вышло. Через неделю нашего пребывания в Кембридже сестра уже была обручена. Вера Алексеевна и доктор Уэйд решили, что венчание состоится в конце лета, а до тех пор жених и невеста смогут лучше узнать друг друга.

Доктор Уэйд не настаивал на том, чтобы Катя сменила вероисповедание, однако вопрос венчания в англиканской церкви даже не обсуждался. До свадьбы сестра и я жили в соседних комнатах.

Резиденция главы колледжа располагалась севернее Третьего двора и представляла собой уютный двухэтажный дом с деревянными панелями, портретами и элементами декора времен Тюдоров, сохранившимися после разрушения северного крыла Первого двора. Я могла беспрепятственно гулять по саду, а из моей спальни открывался вид на реку и окна преподавательских комнат на другом берегу.

У доктора Уэйда имелись два лакея, экономка, кухарка и несколько горничных. Maman настояла на личной горничной, которая бы прислуживала ей и Кате. Я заявила, что в состоянии одеваться и причесываться без посторонней помощи.

Будущий зять с утра до вечера работал в своем кабинете или читал лекции. Время от времени к нему приходили студенты, которых он курировал, а на ужин иногда приглашались друзья – Уилфрид Кэннон и Джозеф Уолш. Вероятно, они были ровесниками, немного моложе Уэйда и гораздо привлекательнее, если говорить о внешности.

– Уилфрид Кэннон, профессор английского языка и литературы, – так глава колледжа представил нам высокого джентльмена с прямым носом и рыжеватыми седеющими волосами.

Мне показалось, что пристальные глаза Кэннона задержались на Вере Алексеевне несколько дольше, чем позволяли приличия. Второй джентльмен, кареглазый шатен, сдержанно кивнул, когда настал его черед быть представленным.

– Проктор Джозеф Уолш. Его мантия магистра гуманитарных наук может сбить вас с толку. Чтобы вы знали, проктор – это своего рода глава университетской полиции, он следит за порядком и дисциплиной в колледже, – улыбаясь, пояснил доктор Уэйд.

– Боюсь, моя младшая дочь способна доставить вам хлопот, – полушутя-полусерьезно заметила maman .

Я вспыхнула и до конца ужина вела себя подчеркнуто вежливо.

– Знаете, я слежу за событиями в России. И не только как человек, интересующийся политикой, – признался Кэннон во время второго или третьего визита. – У моей жены Мэри русские корни. Она жила в России, пока не получила в наследство от дяди поместье в графстве Мидлсекс. У меня холостяцкая квартира в колледже, а на каникулы я уезжаю к ней.

– Наверное, это тяжело – жить в разлуке, – с сочувствием произнесла Вера Алексеевна.

– Ничуть. С возрастом замечаешь, что семестры летят всё быстрее и быстрее. Александр Поуп был чертовски прав, говоря, что «сменяющие друг друга годы каждый день что-то крадут у нас, пока, наконец, не украдут у нас нас самих». Мэри не любит всю эту студенческую суету. Впрочем, иногда она приезжает погостить.