Наташа Ридаль - Проклятье Адмиральского дома

Он вздохнул, понимая, что, как бы ужасно ни звучало обвинение против Хезер, никому не хотелось снова начинать подозревать друг друга.

– Дядя Чарльз, ты хочешь сказать, что Дональда всё же могли убить из-за денег? – робко предположила Эмили.

– Возможно. Если подтвердится, что убийств было два.

– Два? – поморщилась Оливия. – Право, Чарльз, порой ты говоришь полнейший вздор!

– Объяснись, – брови Артура сомкнулись на переносице.

И Чарльз снова воспроизвел разговор Лоусона с таинственной дамой в спальне Джейн, подчеркнув, что коллекционер что-то пил, ожидая, пока женщина, которую он принимал за миссис Андервуд, выйдет из-за ширмы. Джозеф выслушал нотариуса с чрезвычайным интересом.

– Всё это мало похоже на правду, – мрачно сказал Артур, когда брат замолчал, – хотя бы потому, что женщина вряд ли смогла бы вытащить Лоусона в коридор, если даже допустить, что в его бокале был яд.

– Атропин, – впервые за вечер подал голос Уолш. – Он содержится в глазных каплях, которые однажды уже пропадали у миссис Стаффорд.

Женщины и мужчины, испытав одно и то же чувство, встревоженно переглянулись.

– Чарльз, ты подслушал этот разговор больше месяца назад, – медленно проговорила старая леди. – Почему же вспомнил о нем только сейчас? Отчего скрыл это от старшего инспектора Джонса?

Осознав, что не сможет ответить, не выдав своих чувств к Джейн, Чарльз густо покраснел. Он мучительно подбирал нужные слова, когда услышал голос миссис Андервуд:

– Он думал, что с Лоусоном была я, и как истинный джентльмен защищал мою репутацию. Я же ничего об этом не знала до сегодняшнего вечера, пока мы не поговорили начистоту. Во время приема кто угодно мог подмешать снотворное мне и Найджелу, чтобы осуществить свой замысел. Мы бы никогда не узнали об этом, если бы не Чарльз.

– А что ты делал ночью у двери моей сестры? – Оливия, сузив глаза, развернулась к мужу.

Вполне предсказуемый вопрос не поставил его в тупик.

– Собираясь ложиться, я случайно выглянул в окно. Мне показалось, что входная дверь флигеля приоткрыта, и я пошел проверить. Уж прости, что не стал звать слуг, рискуя разбудить всех в доме. Проходя мимо спальни Джейн, я и услышал голоса.

– Теперь я понимаю, почему ты на нее сердился, – Оливия неодобрительно покачала головой. – Мы дали ей кров, а она превратила наш дом в бордель!

– Разве ты не слушала, дорогая? Это была не она, – устало сказал Чарльз.

– Тогда, вероятно, Хезер! Она распутничала с тобой и с Уильямом, а значит, ей ничего не стоило обольстить Лоусона.

– Не обольщала она Лоусона, тетя! – раздраженно воскликнул Уильям. – Она только притворялась Джейн.

– А я что сказала? – возмутилась Оливия. – У моей сестры был роман с этим ужасным коллекционером.

– Нужно поговорить с Хезер, – решительно произнесла Виктория Стаффорд, игнорируя умозаключения невестки. – Кто еще сыграл бы Джейн убедительнее, чем бывшая актриса, блиставшая на подмостках «Альгамбры»? Пусть она немедленно спустится и всё объяснит.

– Я схожу за ней, – вызвалась Эмили.

Пока она отсутствовала, в гостиной повисла тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов. Но вот в коридоре раздались торопливые шаги, вбежала мисс Стаффорд и растерянно оглядела собравшихся. В глубине ее зрачков плескалось отчаяние.

– Кажется, Хезер умерла…

Доктор Стэнли и старший инспектор Джонс прибыли в Адмиральский дом одновременно. Врач заключил, что смерть наступила около трех часов назад.

– Самоубийство, вне всякого сомнения. Соболезную, – вздохнул Стэнли, бросив взгляд на Артура, который выглядел совершенно потерянным.

– Доктор, не могли бы вы перед уходом заглянуть к моей жене, – смущенно попросил Чарльз. – У нее истерика.

Стэнли прошел мимо Джозефа, в задумчивости прислонившегося к дверному косяку. Перед глазами молодого человека всё еще стояла недавно увиденная картина: Хезер, казалось, просто задремала, и в этом не было ничего зловещего, если бы на прикроватной тумбочке рядом с пустым стаканом не обнаружился пузырек из-под глазных капель, а на подушке – записка, написанная зеркальным почерком. Стаффорды прочли ее до появления полицейского.

«Я не могу жить в ожидании казни, но не раскаиваюсь в том, что совершила». Являлись ли эти слова признанием в двух убийствах? Записка не подтверждала, однако и не опровергала этого.

Джозеф вышел в коридор и направился к лестнице. Дверь в студию Дональда была приоткрыта, студенту показалось, что внутри кто-то тихо плачет. Он вошел. Сумрак летнего вечера наполнял надстройку, из которой убрали мольберт и художественные принадлежности. Картины, составленные у стены, печально являли миру подрамники и оборотную сторону холста. На опустевшем столе спиной к двери сидела Эмили, ее плечи вздрагивали. Джозеф медленно приблизился. Девушка стала торопливо вытирать слезы платком, но ее лучистые глаза продолжали блестеть.