Юрий Зеленин - Шпионка Нимфа из Измайловского гарема

Когда Параскева и Нимфодора вернулись в свою комнату, их начало трясти от страха. Матушка начала молиться и причитать у красного угла.

Нимфа же сидела на кровати, обняв себя. Больше неясности судьбы девочку пугало состояние матушки: что с ней будет, когда она покинет родные края?

— Матушка, — Нимфодора, наконец, решилась подать голос, — Молись — не — молись, но барская воля не изменится.

Однако Параскева её не слушала. С тех пор, как десять лет назад пропал без вести её отец — женщина нашла утешение в единственной дочери и в Боге. Однако излишняя вера порой пугала девочку. И что же будет с Параскевой, когда Нимфодора её покинет?

— Ладно, матушка, — Нимфа подняла мать на ноги,

— Нужно поспать. Утро вечера мудренее.

Однако в ту ночь Параскеве не спалось. Она долго наблюдала за спящей дочерью. Женщина вспомнила, как четырнадцать лет назад держала в руках маленький розовый новорождённый комочек. Тогда при родах присутствовал граф. Хоть Параскева была для него женщиной на одну ночь, однако мужчина был рад рождению ребёнка. Тогда она плакала от счастья, держа в руках это чистое создание. Сейчас же её слёзы были вызваны горем. Она не могла представить, как её девочку сгубят проклятые басурмане.

В перерыве меду турецкими войнами, С. Пустошкин был назначен командиром небольшого военного фрегата “Пчела” и получил приказание отправиться под купеческим флагом в разные порты Средиземного моря, для перевозки товаров Елисаветградского купца Масленникова: фрегат нагружен был пшеницей и парусиной. И кроме того выполнить секретные предписания молодого дипломата графа Дмитрия Львовича Измайлова — помошника посланника России при дворе Султана Селима.

«Инструкция из Черноморского Адмиралтейского правления капитану “Пчелы” Пустошкину, № 268». — пункт 5. При входе в Царьград и в другие порты, пушечной пальбы отнюдь не производить, а к тому как амуничных, так и мундирных и оружейных вещей не оказывать, и во всём себя и команду содержать по купеческому обряду”.

Таким образом, это была закамуфлированная под торговый рейс разведывательная операция Адмиралтейства Императорского Флота России. Но главной причиной этого назначения были тогдашние политические обстоятельства. По силе Кучук-Кайнарджийского договора, Порта обязалась открыть русским купеческим кораблям свободнее плавание по Черному и Средиземному морям и защищать наш флаг. Несмотря на это, два купеческих судна, отправленные из Петербурга компанией графа Головкина, князя Несвицкого и купца Маковкина, со всеми товарами и людьми, захвачены были алжирцами, Россия потребовала по этому случаю объяснении от Порты; Порта медлила ответом. Капитану Пустошкину поручено было узнать: точно ли алжирцы безнаказанно нападают на купеческие суда, под нашим флагом ходящие? А также выполнить тайное поручение, доставив в Царьград трёх пассажиров: помощника посланника при дворе Султана и двоих подростков, девочку Нимфу и молодого греческого матроса Димитроса. А так, как по договору, через Дарданеллы нельзя было проходить судами, имевшим более 12-ти пушек, а между тем опасность поручения требовала большой осторожности, то Пустошкиму и приказано было, сверх открыто поставленных. 12-ти пушек, скрыть в грузе еще 8 пушек с их снарядами; команды же взять с собою не больше 45 человек. В этом виде фрегат 1-го июня пришел к Константинополю. Здесь С. А. Пустошкин получал от посланника нашего при Константинопольском Дворе Булгакова секретное предписание: по выходе из Дарданелл поставить скрытые в грузе пушки на свои места; удвоить команду наемными греческими матросами и, под видом коммерческой надобности, заходить во все Архипелагские порты для собирания сведений об устройстве турецких крепостей, силе гарнизонов и состоянии рейдов; при проходе же Месеинского пролива удостовериться в безопасности нашего флага от алжирских и тунисских корсаров, и в случае нападения их защищаться вооруженной рукою, отнюдь не дозволяя себе начинать неприязненные действия.

Послы христианских держав были в значительной степени удалены от султанского двора. Они могли, строго следуя этикету, видеть великого везиря и султана лишь по приезде и при отъезде. В остальное время они должны были подавать свои грамоты только реис-эфенди, который отсылал их по назначению. Поэтому иностранные дипломаты вынуждены были вести свои дела через драгоманов, набиравшихся из греков-фанариотов.