К Сэнсом - Каменное сердце

— Да. Сегодня утром. С тобой хорошо обращались, пока меня не было в городе?

— Да. Гибонс был необычайно дружелюбен со мной. Я подумала, что ты заплатил ему за это.

— Я хотел, чтобы во время моего отсутствия ты ни в чем не нуждалась, — объяснил я. Моя собеседница промолчала, и я спросил: — Мастер Шоумс что-нибудь говорил тебе?

— Вроде бы нет. — Она с недоумением посмотрела на меня. — О чем именно?

Я набрал в грудь побольше воздуха и осторожно начал:

— Эллен, я не хочу ворошить прошлое.

На лице женщины появилось настороженное выражение, однако я продолжил:

— Но я побывал в Сассексе. Эти люди больше не угрожают тебе. — Я заранее решил не говорить мисс Феттиплейс, что в пруду обнаружили труп ее отца. — Отныне сама королева решила взять на себя оплату твоего пребывания здесь. Но если ты хочешь, то можешь в любой момент уйти отсюда. Ты свободна, Эллен.

Бедняжка пристально, со страхом посмотрела на меня:

— А что случилось с ним? С… Филиппом?

Я промолчал, и она потребовала:

— Скажи мне! Он жив?

— Нет, Эллен. Филипп Уэст погиб, когда затонул корабль «Мэри Роуз».

Моя приятельница совсем притихла, вглядываясь в пространство, а затем проговорила с тихой и холодной ненавистью, вырвавшейся наконец наружу:

— Ну что же, он получил по заслугам.

Именно эти слова произнесла Эмма над трупом Абигайль, а затем и Дэвид — говоря о том, что случилось с ним самим.

— Уэст обошелся с тобой ужасным образом, — согласился я.

Мисс Феттиплейс с предельной усталостью посмотрела на меня:

— А тот человек, что был с ним в тот день? Что стало с ним?

Я помедлил с ответом и сперва уточнил:

— А тебе известно, кто это был?

— Я помню только, как он выглядел: маленький такой тщедушный человечек.

— Женщина поежилась, затрепетав всем телом, и я понял всю глубину чувств, терзавших ее изнутри много лет подряд.

— Теперь он крупный государственный чиновник, занимает высокий пост, — сказал я. — Тебе лучше не знать его имени. Однако он больше не может причинить тебе вреда.

— Потому что ты рассказал королеве о том, что они сделали со мной, да? — Теперь в голосе Эллен слышался гнев.

— Иначе я не мог защитить тебя.

Мисс Феттиплейс смотрела в пространство, и руки ее дрожали над шитьем. Отложив свою работу, она повернулась лицом ко мне:

— Мне было спокойно здесь… спокойно, насколько это возможно. Тебе не следовало вмешиваться.

— Я избавил тебя от большой опасности.

Она с горечью рассмеялась:

— Чтобы сделать это, тебе следовало оказаться девятнадцать лет назад в Рольфсвуде. Ты говоришь так, словно бы имеет значение, что станет со мной дальше. Но теперь мне это безразлично. На какое-то мгновение мне показалось, что у меня есть будущее, когда я надеялась, что ты полюбишь меня. Теперь я вижу, что это невозможно. И как ты думаешь, кто именно растолковал мне это?

— И кто же?

— Гай, твой приятель. О нет, он не говорил ничего прямо, однако каким-то образом сумел донести это до меня. Доктор Малтон очень умен, — проговорила Эллен с горечью. — Однако ты позволял мне питать надежду целых два года. Тебе не хватило храбрости сказать мне правду. Ты трус, Мэтью.

— Ничего себе заявление! Да меня столько раз могли убить, пока я искал правду о тебе! — взорвался я.

— Я тебя не просила об этом! — выкрикнула Эллен в ответ и, пару раз глубоко вздохнув, произнесла тоном, полным глубокого презрения: — А тебе случалось кого-нибудь любить, хотелось бы мне знать? Ты способен на это?

— Нам не дано выбирать любимых. Я люблю… — начал было я, но вовремя осадил себя.

— Теперь мне это безразлично, — ответила моя собеседница, отворачиваясь. — Оставь меня. Я не хочу тебя больше видеть. Сейчас я ненавижу тебя. — Гнев исчез из ее голоса, уступив место усталости.

— Ты действительно хочешь этого? — спросил я. — Чтобы я никогда больше не приходил?

— Да. — Мисс Феттиплейс больше не смотрела на меня. — И ты сам в глубине души тоже хочешь именно этого. Теперь я это вижу. Когда мы, безумные, что-то понимаем, то понимаем это очень ясно.

— Ты вовсе не безумна.

— Прощай, Мэтью.

Эллен отвернулась и так больше и не посмотрела на меня: ни когда я направился к двери и закрыл ее за собой, ни когда, уходя, в последний раз взглянул на нее через решетку.

Домой я ехал с ощущением полной пустоты в голове. Я не мог думать, и даже вид какого-то иностранца, которого гнала вдоль Чипсайда банда улюлюкающих прохожих, едва отпечатался в моей памяти. Поставив лошадь в конюшню, я обогнул дом и вышел к фасаду. Саймон выглядывал из верхнего окна. Когда я открыл дверь, он уже летел вниз по лестнице: