К Сэнсом - Стенание [другой перевод]

— Ты был прав, они с Агнессой оказались просто находкой. Прежний наниматель Броккета дал ему прекрасную рекомендацию. Но знаешь, я всегда чувствую себя с ним неловко. Мартин вечно хранит такой непроницаемый вид…

Гай грустно улыбнулся:

— Помню, в монастыре у нас был такой же эконом. Совершенно замечательный человек. Просто он считал, что никогда не следует фамильярничать с вышестоящими.

— Как дела в больнице Святого Варфоломея? — спросил я.

Старая лечебница для бедных, одна из немногих в Лондоне, закрылась, когда король ликвидировал монастыри, но несколько добровольцев вновь открыли ее, чтобы обеспечить хоть какой-то уход за больными. Одним из этих добровольцев был Гай. Я невольно испытал угрызения совести, вспомнив, что, когда три года назад умер мой друг Роджер Эллиард, я пообещал его вдове Дороти продолжить работу покойного мужа по открытию новой больницы и организовать сбор средств. Но потом началась война, все страдали от непомерных налогов и обесценивания денег, которое так и продолжалось с тех пор, и никто не хотел жертвовать на больницу.

Малтон развел руками:

— Каждый делает что может, хотя, видит Бог, этого мало. Говорят, что городские власти собираются поддержать наше начинание. Они получили деньги от короля, однако пока еще эти бюрократы раскачаются…

— Я смотрю, в городе с каждым днем все больше нищих.

— Нищих и больных, — ответил медик.

Мы немного помолчали, а потом, чтобы поднять другу настроение, я сказал:

— У меня хорошая новость: Тамазин снова беременна. Ребенок должен родиться в январе.

Малтон широко улыбнулся, сверкнув крепкими белыми зубами:

— Слава богу! Передай ей, что я буду рад снова наблюдать ее.

— Нас обоих приглашают на первый день рождения Джорджа. Двадцать седьмого числа.

— С радостью приду. Это, стало быть, через десять дней. — Гай снова взглянул на меня. — А на следующей неделе, в понедельник, будет… — Он некоторое время помолчал в нерешительности. — Годовщина печального события…

— Да, помню, ровно год, как затонула «Мэри Роуз». Сколько же людей тогда погибло, я и сам чуть не пошел на дно вместе с остальными. — Я понурился и печально покачал головой. — Кажется, мирный договор подписан. Наконец-то.

— Да. Говорят, король сохранит за собой Булонь или то, что от нее осталось, еще на десять лет.

— Небольшое достижение, если учесть, какую цену пришлось заплатить за это: сколько народу зря угробили, я уж не говорю про крушение денежной системы.

— Да уж, это верно, — согласился Гай. — А как у тебя, возникает еще чувство, что земля внезапно уходит из-под ног, как бывало после гибели корабля?

Я поколебался, вспомнив, что испытал нынче на казни:

— Бывает иногда, но теперь уже очень редко.

Доктор Малтон пристально посмотрел на меня, а потом произнес более веселым тоном:

— Маленький Джордж — восхитительный сорванец. Полагаю, что, когда у него появится братишка или сестренка, он начнет ревновать родителей, обижаться, что теперь ему уделяют меньше внимания.

Я криво усмехнулся:

— Братья и сестры… Да уж, они не всегда ладят между собой.

И, не называя имен, я рассказал Гаю кое-что про тяжбу миссис Слэннинг. Он внимательно слушал, и в сгущающихся сумерках его темные глаза блестели в свете свечей.

— Я считал, что эта женщина просто злобная карга, которая получает удовольствие, всячески понося родного брата, но после того, что она сказала сегодня, заподозрил, что на самом деле тут может крыться нечто большее.

Гай задумался и печально произнес:

— Похоже, эта ссора имеет давнюю историю.

— Думаю, да. Я даже хотел потолковать об этом со своим коллегой-оппонентом, он человек здравомыслящий, — посмотреть, не сможем ли мы их примирить. Но, строго говоря, это станет нарушением профессиональной этики.

— Да и вряд ли поможет. Некоторые ссоры зашли так далеко, что их не уладишь миром. — Лицо Малтона стало еще более печальным.

Мартин и Агнесса принесли очередную перемену блюд — тарелки с курицей и беконом и миски с разнообразными овощами.

— Ты сегодня как-то непривычно пессимистичен, — сказал я Гаю. — А в жизни порой случаются чудеса. Вот, например, один человек, от которого я меньше всего этого ожидал, принес мне оливковую ветвь мира.

И я рассказал ему о записке от Билкнэпа и деньгах, которые он вернул спустя несколько лет.

Мой друг изумленно посмотрел мне в глаза:

— И ты поверил ему, Мэтью? Вспомни обо всем, что он сделал в прошлом!