Вячеслав Каликинский - Агасфер. В полном отрыве

На нем представители Департамента полиции предложили устранить образовавшуюся двойственность и объединить усилия подразделения Лаврова с только что созданной «контрразведкой тайной полиции». Причем возглавил «шпионское подразделение» в Департаменте полиции известный авантюрист Манасевич-Мануйлов. Дело шло к неминуемой передаче Разведочного отделения и всего дела в ведение Департамента.

На стороне Департамента полиции было бюрократическое преимущество – поддержка шефа жандармов, министра внутренних дел Плеве, а также мощь всего аппарата общей и тайной полиции. Предвидя дальнейшее осложнение ситуации, военное руководство Лаврова пошло на своеобразный маневр.

Чтобы штаб корпуса жандармов, которому по административной линии формально подчинялся Лавров, не мог надавить на своего офицера, последний был Высочайшим приказом уволен в запас. Одновременно были подготовлены документы к возвращению его на военную службу, но уже не в Корпус жандармов, а в распоряжение Главного штаба, что и было сделано приказом государя. Разведочное отделение было сохранено, но крылья, увы, ему были подрезаны основательно.

Небольшому подразделению Главного штаба трудно было отстаивать свои позиции в схватке за место под солнцем. Слишком неравными были «пробивные способности» тех, кто оказался во главе контрразведки в Генеральном штабе и в Департаменте полиции.

Контрразведка Департамента полиции начала массированное вторжение в сферу тайной деятельности отделения Лаврова. Ему приходится мало-помалу сворачивать работу закордонной разведки в Европе. Что же касается театра боевых действий на Дальнем Востоке, то там ее и вовсе создать не успели…

Москва

Было утро, 3 сентября 1904 года.

– Не оставь, богородица, сироту заботами своими! – женщина, чередуя мелкие поклоны с торопливым обмахиванием крестом, попятилась, потянула за собой худого мальчишку лет двенадцати-тринадцати. – Рот-то закрой, горе мое! Пошли, недосуг мне нынче!

У парадного подъезда солидного четырехэтажного здания на Тверской решительности у женщины поубавилось. Оглянувшись на сына, она тряхнула его ладошку:

– Здесь, что ли, Влас?

– Ага… Раньше газетная редакция в бывшем магазине Лукутина была, во-о-н туточки! А нонесь в новый дом переехали, и типография папенькина тоже, в первом ентаже. Слышь, мать, как машины-то крыльями своими железными хлопають?

– «Хлопають»! Стой ровно, рубашку оправлю!

Женщина придирчиво оглядела сына, потом себя. Тронула щепотками пальцев насборенную на талии старенькую бумазейную юбку. Обмахнула, словно от пыли, простенькую кофтенку с уже обтрепавшейся баской. Снова с опаской покосилась на высоченные двери, которые не успевали закрываться от постоянного потока входящих и выходящих людей. Поток был самый что ни есть разнокалиберный – приказчики, почтальоны с сумками через плечо и фуражках с кокардами, курьеры, прилично одетые господа в мягких шляпах и котелках. Вдоль тротуара выстроились длинной шеренгой извозчики, несколько ломовиков, щегольская коляска. Сбоку от крыльца швейцар, которого постоянный поток посетителей лишил необходимости открывать и закрывать двери, мирно беседовал с городовым – тот снисходительно слушал, приподнимаясь на носках блестящих сапог, изредка кивал, не забывая посверкивать на толпу острым надзирающим оком.

– Народу-то, народу! – вздохнула женщина. – Аж боязно! Не турнули бы нас с тобой, Власинька! Ну, пошли, благословясь…

В просторном вестибюле первого этажа было не менее людно и суетно, чем на улице. Посыльные и курьеры продирались сквозь толпу, сопровождая движение хриплыми возгласами «Виноват-с!», «Дорогу, дядя!», «Прощенья просим, сударь…». Вдоль стены по правую руку, до самой лестницы, тянулся высокий прилавок, отгороженный от посетителей деревянным барьером. За этой загородкой молодые люди конторского обличья, через одного в черных парусиновых фартуках и нарукавниках, сортировали выстроившихся вдоль барьера посетителей, принимали от них какие-то пакеты и конверты, выдавали квитанции, разъясняли, как пройти туда-то и туда-то.

Еще раз мелко перекрестившись, женщина решительно потащила мальчишку к барьеру, поправила накинутый на плечи платок с узелком на груди и через непродолжительное время добилась торопливого внимания со стороны одного из конторщиков. Тот мгновенно оценил непритязательную одежонку посетительницы: