Вячеслав Каликинский - Агасфер. Чужое лицо

Щелкнул механизм дистанционного замка, которым начальник РО, не вставая с места, мог открывать дверь. Вторая кнопка, тревожная, могла мгновенно опустить перед застекленной входной дверью бронированный стальной лист толщиной без малого в дюйм, и тогда незваным гостям пришлось бы изрядно потрудиться, чтобы попасть сюда.

Лавров кивнул, приветствуя вошедшего. Медников, расстегнув пиджак американского покроя, тяжело опустился в кресло. В кабинете повисла тяжелая пауза.

– Ну что, Степаныч, нарыл чего-нибудь интересного? – наконец без особой надежды поинтересовался начальник. Только за собой он оставил право называть сыщика по-старому.

– Ничего хорошего, господин ротмистр, – мрачно покачал головой агент. – «Крыша течет» все-таки у нас, язви ее в душу! Два десятка людей всего в нашей конторе, только семеро – оперативный состав. Уж проверенный-перепроверенный народ, кажется – и все равно подсадной завелся! Не знаю, на кого и думать!

– А может, перестраховываемся, Евстратий? Товарищество-то у нас по вывеске как раз перестраховочное! – невесело усмехнулся ротмистр. – Ладно, шутки в сторону! Давай-ка еще раз прогоним ситуацию. И вот что у нас получается: Агасфер, как мы и обговаривали, на связь выходит только через переписку супруги с ее подругой. Коды шифровок разовые, и, как меня сорок раз заверяли господа криптологи, в принципе нераскалываемые. Да и не было в них ничего про время отъезда Агасфера. Теперь лед с Ангары, судя по сообщениям газет, сошел – стало быть, наступило время отправляться Агасферу в дальнейший путь.

– Нынче в первой декаде мая лед там пошел, – вставил Медников.

– Ага… А в середине апреля у мадам Бергстрем, за которой мы присматриваем – в одном городе с Агасфером, стерва, на поселении живет все-таки, – появляются вдруг сразу два гостя. Одного из них твои ребята из охранки Петербурга срисовали еще здесь. И тебе по старой дружбе шепнули.

– Так точно, Терентьев объявился. Только он уже не Терентьев, с другими документами приехал, и личность изменил. Я тогда вам, если помните, сразу доложил…

– А я трогать запретил до поры до времени, помню. Очень хотелось второго вычислить. А вычислить удалось совсем недавно. Знаешь, Медников, кто вторым «путешественником» оказался?

Выдержав эффектную паузу, Лавров выдал:

– Никто иной, как разжалованный из гауптманов в обер-лейтенанты господин Гедеке! Тот самый, который у полковника Рунге в австрийской разведке работает и который в свое время так нашего Агасфера в Варшаве прижал, что тот еле оттуда ноги унес!

– Дела-а-а, – протянул ошеломленный Медников.

– Да, дела! Хорошо хоть, что мы Терентьева из виду не упускали. Так что теперь знаем, что за «путешественники» у мадам Бергстрем появились.

– Так брать обоих надо, Владимир Николаевич! – Медников вскочил с кресла. – Они же по душу нашего Агасфера в Иркутск поехали!

– Брать, говоришь? – Лавров тоже встал, прошелся по кабинету и остановился напротив старого сыщика. – Боюсь, что поздно, Евстратий! Я третьего дня своим людям в Иркутск шифровку отправил: задержать обоих под любым предлогом! Поздно! Гляди!

Вернувшись к столу, Лавров вынул из верхней папки синеватый бланк шифротелеграммы и протянул Медникову.

034286/03 СПб., Лаврову. Строго конфиденциально!

Выполнить ваше указание о немедленном задержании немецких путешественников фон Фишера и Лунге возможным не представляется по причине их срочного отъезда в район строительства Кр-Байкальской ветки ж/д. Вместе с ними, по словам квартирной хозяйки, выехала из Иркутска Серафима Бергстрем.

– И что ж теперь делать? – Медников выглядел потрясенным. – У него же еще и Настька беременная – вот нашли тоже время… Что делать-то?

– Ждать, Евстратий! Только ждать. Агасфер, как ты знаешь, далеко не мальчик. И постоять за себя умеет! – Лавров помолчал, достал из шкафа графинчик, рюмку. – Жалко, что ты, старообрядец чертов, не пьешь! Самое бы время выпить за удачу нашего Агасфера.

– Доставай вторую рюмку, – глухо отозвался Медников. – Простит мне Всевышний, полагаю, сие прегрешение. А тебя, начальник, об одном прошу: найдем ежели гниду у себя – мне его отдай, а? Отдашь? Я с ним без следствия и суда разбираться стану…

(май 1903 года, Иркутск)

Весна нынче в Иркутске была похожа на норовистую непостоянную девицу: яркие дни с греющим лица и души солнышком сменялись тусклой ветреной непогодью. А то и вовсе казалось, что зима останется тут навечно – с трескучими морозами, нежданными вьюгами – это в апреле-то, прости господи! Вот и нынче: на дворе май, а метет, как в феврале! И с ужасом думаешь, что скоро надо надевать шинель, и, не слишком поспешая, чтобы не потерять начальственного достоинства, спуститься на десяток ступеней и нырнуть в экипаж.