Сергей Булыга - Персидское дело

Маркел поморщился, сказал:

– Об этом после. А сперва надо скорей к воеводе!

– А как же слон? – спросил Филиппов. – Слон к нам не поместится.

– Это ещё как поместится, – сказал Маркел. – Да ты у кого хочешь спроси… – Но тут же вспомнил, что теперь спрашивать не у кого, и тут же продолжил: – Ладно, сейчас буду показывать. Где сходни?

На струге засуетились, из-под скамьи вытащили сходни. Маркел показал, как их ставить. Потом сказал, кому где становиться, чтобы слон их не перевесил. Потом показал, где и куда надо расступиться. Они расступились. Тогда он взвёл слона на мостки, осторожно перевёл его через борт и поставил к мачте. Потом велел ему лечь, и слон лёг, там же и Маркел сел рядом и велел отчаливать – мало-помалу, конечно, – и отчалили. Ох, руки у них тогда дрожали! Ох, зубы скрипели…

Но струг понемногу плыл, а слон лежал смирно и только глазами посверкивал. Потом струг так же понемногу поворачивался, потом совсем повернулся и поплыл всё быстрей и быстрей, а слон закрыл глаза и затаился. Потом они даже подняли мачту и поймали ветер. Потом, когда слон задремал, Маркел поднялся и вышел на кичку, долго смотрел вперёд, потом спросил, сколько им ещё до Астрахани. Филиппов ответил, что дня два примерно. Маркел согласно кивнул и подумал, что у Кирюхина такого не было, у Кирюхина всё было точно, да только где теперь Кирюхин – и перекрестился. Потом вернулся к слону и сел рядом. Слон спал. К ним тут же подсел Филиппов и спросил, как слон, не буен ли. Маркел ответил, что не буен, если не дразнить.

– Это хорошо, – сказал Филиппов, – а то прошлогодний был буен: чуть что, сразу на рога!

Маркел не удержался и сказал, что не на рога, а на бивни.

– Это да, – согласился Филиппов и тут же спросил, а как там в Персии.

Но Маркелу это не понравилось, не любил он пустую болтовню и поэтому сразу сказал, что про служебные дела он крест целовал молчать.

– Эх! – только и сказал Филиппов. – Беда какая! Ну да ладно! Слово надо держать, в слове сила. А то вот у нас в прошлом году…

И начал длинно и нудно рассказывать про одного купца, который ездил от них, из Астрахани, на Тюб-Караган, это морем, а дальше на верблюдах через пески в Хиву, и там накупил жёлтой травы-дурмана, и как Филиппов скрытно за ним езживал, высматривал…

Ну и так далее. Но Маркел заснул и дальше не запомнил.

Вечером они причалили, поели, и Филиппов вновь сказал, что Маркелу надо приодеться и что у него, Филиппова, есть вот такой запасной кафтан, Маркелу будет как раз, а у Никифора Крота есть для него такие сапоги, а у Ивана Рыбы вот такая шапка, а…

Ну, и опять так далее. Так что пока готовилась еда, Маркел приоделся. Теперь он был в чужом кафтане, в чужих сапогах, в чужой шапке и даже с невесть чьим чужим ножом. Неудобно ему было очень! А тут ему как раз подали в одну руку миску наваристой ушицы, во вторую чарку…

И Маркел не удержался и сказал, что когда они жили в персиянском стольном городе Казвине и ходили на обед к Даруге, а это у них, у персиян, так называется главный боярин, то там перед обедом руки моют водкой.

– Зачем это? – недоверчиво спросил Филиппов.

– Такой обычай, – ответил Маркел.

– А как у простых людей? – спросили.

– А простые люди моют ключевой водой, – сказал Маркел, отставил миску с ушицей и одним махом выпил чарку. Стало жарко.

Потом он много ещё чего рассказывал – и про то, как он слона выбирал, и как на слоне ездил, и как в Персии много слонов, и как ещё больше слонов в Индии, и как дальше за Индией есть такая страна, в которой живут одни слоны…

Но на этом он настаивать не стал, потому что сам не видел, а вот как ездят на слоне, он показал. А потом даже давал желающим попробовать. И слон их всех, конечно, сбрасывал – под общий смех.

Потом стемнело. Все легли, а Маркел ещё отвёл слона к ближним кустам и велел пастись. И слон там пасся всю ночь, а все за ним с интересом подглядывали.

На второй день и на второй же вечер они тоже не скучали, но Маркел уже знал меру. Да и про само своё дело он им ни словечка не сказал же, а так, только одни байки баял. Также и слон молчал и только иногда ревел, это когда был голодный, и ему давали ведро каши.

А потом, это уже на третий день пути, в воскресенье, на мученика Андрея Стратилата, они увидели Астрахань.

И было это августа в двадцать девятый день. Погода стояла солнечная, жаркая, Волга была широкая. Маркел расстегнулся, снял шапку. Они подплывали к городу с полуденной стороны, рассмотреть их было трудно. То-то воевода удивится, когда они ближе подойдут, подумалось.