Сергей Булыга - Персидское дело

Но тут вдруг раздался шум, гребцы закричали что-то вразнобой, Маркел сразу поднял голову – и не увидел слона, а только увидел берег, до которого теперь было, может, только с полверсты, не больше. А небо, как всегда здесь, было чистое, солнце светило ярко, и на берегу было полно народу. Но что это был за народ, было пока что не разобрать. Все молча ждали, а гребли так скоро, как только могли…

И вскоре стало понятно, Кирюхин сказал, что это не совсем народ, а это тюфенгчи, то есть тамошние персиянские стрельцы с пищалями. А один из них, как рассмотрел Маркел, был без пищали, но зато в чалме. Юзбаши, сразу подумалось, их сотник, и повернулся к Кирюхину. Но Кирюхин никого вокруг не замечал, а только смотрел на берег.

А на берегу, и теперь это уже хорошо было видно, тюфенгчи выстроились в линию, юзбаши что-то зычно скомандовал, тюфенгчи вбили в землю сошки, запалили фитили и изготовились. Кирюхин тихо матюкнулся, а после громким голосом велел табанить. Потом сушить вёсла. А ветер опять стал попутным, бусу несло на берег, нет, даже сразу к причалу. А причал там был длиннющий, и он уходил прямо в море, саженей, может, на полсотни.

А тюфенгчи продолжали целиться!

А Кирюхин уже открыл рот, уже хотел было что-то скомандовать…

И вдруг закричал:

– Шестак! Ивашка! – и начал махать рукой, показывать.

Маркел глянул туда, куда показывал Кирюхин, и увидел человека, одетого по-персиянски. Человек очень спешил – он подбежал к юзбаши и что-то сказал ему, юзбаши повернулся к тюфенгчам, указал рукой на землю, и те опустили пищали. Кирюхин скомандовал чалиться. Буса стала подгребать к причалу. Кирюхин повернулся к Маркелу и сказал:

– Вот уже не думал кого встретить, а тут на!

А тот человек уже поднялся на причал и быстрым шагом пошёл к бусе.

– Кто это? – спросил Маркел.

– Шестак Иванов, – сказал Кирюхин. – Я же говорил, что он тебя найдёт! И так по-моему и вышло!

Маркел снова посмотрел на Шестака. Шестак шёл по причалу и улыбался. На Шестаке была персиянская барашковая шапка, персиянский архалук, персиянские узконосые башмаки без задников, да и сам Шестак был очень загорелый, почти чёрный.

– Тебя сразу не узнать! – крикнул ему Кирюхин.

Шестак засмеялся, оскалился. Зубы у него были большие, жёлтые. Кирюхин сошёл на причал. Маркел подумал и тоже сошёл. Шестак подошёл к ним и остановился, продолжая улыбаться.

– Здорово живём! – сказал Кирюхин.

– Здоровы и вы, – сказал Шестак. – Чего так смотрите?

– А чего тут столько войска? – спросил Кирюхин. – Случилось что-нибудь?

– Как не случиться, – ответил Шестак. – Здесь всё время что-нибудь случается. Но об этом после.

И он обернулся к юзбаши и закричал ему что-то. Юзбаши закивал головой, крикнул своим стрельцам, правильней – тюфенгчам, и те погасили фитили, вытащили сошки, убрали пищали.

– Это не на вас они пришли, – сказал Шестак вполголоса. – Забунтовали гилянские люди, вот его шахское величество и осерчал. И нарубил голов ого как! И ещё будет рубить. А вы, я чую, опять за слоном?

Кирюхин, ничего не говоря, развёл руками. Шестак посмотрел на Маркела. Маркел ничего не ответил. Тогда Шестак спросил:

– Маркел Петрович? От князя Семёна?

Маркел кивнул, что от него.

– Это дело не беда, – сказал Шестак, опять оскалившись. – Слона тебе уже нашли и приготовили. Даже три слона, на выбор. Приходи и забирай.

– А приходить куда? – спросил Маркел.

– Это здесь недалеко, – сказал Шестак. – Это вон за той горой. – И он указал себе за спину. – Там их главный город Казвин, и это семь ночей пути, потому что ночью ехать не так жарко, а днём ездить – это легче помереть. Ну да хватит языки чесать, а то Музафар уже сердится. Айда к нему!

И Шестак, развернувшись, пошёл по причалу обратно, к тюфенгчам. Маркел и Кирюхин пошли за ним следом.

И Музафар, тот самый юзбаши, тоже пошёл им навстречу, а за ним шли два тюфенгча. Так они, те и другие, прошли ещё навстречу и остановились.

А дальше было так: Музафар приложил руку к сердцу, поклонился и что-то сказал, обращаясь к Маркелу. Шестак перевёл:

– Он говорит, что он, верный слуга шахский, Музафар Дарьюш-ага, рад тебя видеть, о посол великого и могучего государя царя и великого князя Феодора Ивановича.

– Скажи ему: я не посол, – сказал Маркел.

– Скажу обязательно, – пообещал Шестак, повернулся к Кирюхину и что-то спросил у него. Кирюхин что-то ответил. Кирюхину легко, с досадой подумал Маркел, Кирюхин по-персидски знает…

Но тут Музафар опять повернулся к Маркелу и что-то кратко сказал, а Шестак перевёл это вот как: