Сергей Булыга - Персидское дело

– Пятьсот монет, – ответил Аллага.

– И обратно пятьсот?

– И обратно. И половину заплатить вперёд.

Маркел молчал, улыбался. Зато Губин сердито сказал:

– Но это тысяча монет!

– Не любишь ты своих солдат, – сказал Аллага. – Они стоят в пять раз больше, и это самая малая цена за них.

– Молчи! – сердито сказал Губин.

Аллага молчал. Губин посмотрел на Маркела. Маркел спросил:

– Значит, ты за тысячу берёшься. Так?

– Нет, не так, – ответил Аллага. – Тысяча монет – это столько денег стоит это дело. Теперь надо искать того, кто за него возьмётся.

– А ты не возьмёшься?

– Нет. Потому что это то же самое, что самого себя зарезать.

Маркел усмехнулся, повернулся к Губину, спросил:

– А ты что скажешь?

– Дам триста, и всё. И не больше!

Маркел посмотрел на Аллагу, потом опять на Губина, сказал:

– Ладно, решайте пока без меня. А я пойду маленько отдохну с дороги.

И вышел. Шёл, выходил из крепости и думал, что Аллага просто набивает себе цену, а Маркелова забота – это не деньги сберегать, а добывать слона.

Когда Маркел пришёл на пристань, там почти никого уже не было. Маркел взошёл на бусу. Кирюхина, ему сказали, нет, Кирюхин ушёл к казакам. Маркел залез к себе в чердак, проверил сундук. Гришка принёс обед из крепости. Маркел поел, лёг думать. Ничего не думалось, зато крепко заснулось. Снился слон. Слон стоял, жевал мочало и помаргивал. Потом вдруг поднял хобот, задудел, и Маркел сразу проснулся. Оказалось, что это вернулся Кирюхин, и теперь он толкал Маркела в плечо и радостным голосом говорил, что он записал тридцать казаков в государево войско.

– Это очень хорошо, – сказал Маркел. – А что Губин говорит?

– А Губин говорит, – сказал Кирюхин, – что Аллага согласился вести нас. За семьсот монет!

– В одну сторону? – спросил Маркел.

– Нет, в обе, – ответил Кирюхин. – Сейчас он, говорят, пошёл деньги прятать, а уже завтра утром выступаем.

Маркел ничего на это не сказал, а только подумал, какой Губин ловкий – как все дьяки!

Пришёл Гришка, принёс горячего из крепости. Маркел с Кирюхиным сели ужинать. Кирюхин был весёлый, говорил громко, вспоминал свою последнюю поездку в Персию, говорил, что Маркелу там тоже понравится, а слоны, говорил, что слоны, они такие же быки, только безрогие и с хоботом. Маркел помалкивал. Тогда Кирюхин стал рассказывать про дорогу в Персию через Мышлак – какая там земля, один песок, и что там почти нет воды, а есть только она солёная в старых колодцах, и какой бойкий там живёт народ по прозванию караганцы, чуть что им скажи, они сразу за саблю хватаются, и сколько у них войска, сколько кораблей, и сколько гадов всяких ядовитых, и жара какая, и какой…

Ну и так далее. Потом Кирюхин всё-таки ушёл к себе, Маркел дождался, когда тот начнёт ровно дышать, и достал клюевский ключ, приложил его к замку, прислушался. Где-то вдалеке стали кричать, потом стреляли. Это в вольной крепости, подумалось. Маркел лёг, прижался к сундуку, затих, начал считать слонов в персидском войске и заснул.

Утром они встали рано, быстро собрались. Потом от Губина пришли ещё двое посыльных, принесли четыре охапки мочал для слона, чтобы он не голодал в дороге, а то в Персии, сказали, мочал нет. Потом пришёл Аллага, увидел мочала, удивился, но ничего не сказал.

Да, и ещё вот что: стрельцы ещё с вечера переоделись, и теперь все они были в простых серых холщовых кафтанах и в бараньих шапках. Так оно, ещё на берегу сказал Кирюхин, будет лучше. А теперь он велел стрельцам грести, и они поплыли вниз по Тереку. Когда проплывали мимо давешнего острожка, им оттуда уже ничего не кричали, ни худого и ни доброго. Кирюхин тоже только головой мотнул, но промолчал. Потом они вышли в Четланскую губу, обогнули Четлан-остров, вышли в море. Ветер был полуночный, попутный, Кирюхин обрадовался, но Аллага сказал, что надо ещё взять в море, так оно будет надёжнее. Кирюхин рассердился, но не спорил. Аллага сказал ещё грести, стрельцы гребли. Вскоре Четлан-острова не стало видно. А теперь куда, насмешливо спросил Кирюхин. Аллага сказал, что теперь прямо на полудень. И так они шли прямо на полудень до самого вечера, Аллага только изредка подправлял гребцов то в одну, то в другую сторону. Ближе к вечеру ветер поменялся, Кирюхин вынес свои палки, начал мерить тени. Аллага с любопытством на это посматривал, а после сказал, что теперь надо дать правее. Кирюхин подумал и велел давать. Гребцы дали.

Ну и так далее. Когда солнце начало садиться, Аллага приказал брать круто вправо, и вскоре снова показался берег, Аллага велел идти к нему. Они пошли. Солнце уже начало садиться. На берегу стояли двое конных, в бурках и в высоких шапках. Аллага сказал, что это свои люди и он должен их отблагодарить. Кирюхин велел подать чёлн. Аллага сел в чёлн, поплыл к берегу. Кирюхин велел бросить якорь и насторожиться. Стрельцы скрытно взялись за пищали. Аллага вышел на берег, конные сошли с коней, они о чём-то переговорили, очень кратко, Аллага им что-то передал, они сели на коней, уехали. А Аллага махнул рукой и прокричал, что здесь хорошее место, можно ставить табор.