Сергей Булыга - Персидское дело

– Сарынь! – кричали из толпы. – Сарынь! Руби царёвых! Руби!

А те из них, кто бежал впереди, уже начали бросаться в Волгу и поплыли к крепости! А сверху, от Переволоки, валом валили всё новые и новые вооружённые люди, и казалось, им конца не будет.

Маркел снова посмотрел на крепость. Там уже не стреляли, а ждали, когда нападавшие подплывут поближе.

А что наши, подумал Маркел и посмотрел на пристань. Там всё было смирно и в порядке – купеческие корабли один за другим выгребали на стрежень и уходили вниз по Волге. Примерно половина кораблей уже ушла туда и скрылась за так называемым Горбатым островом, а те, что остались позади, один за другим отходили от причала и уже тоже мало-помалу выходили на большую воду. Последним за ними шёл смыковский струг, он был налегке, без пушек. Но вот он остановился посреди реки, стрельцы отложили вёсла, встали с лавок, подняли пищали и дружно стрельнули в самую гущу плывущих к крепости казаков. Казаки, те, которые остались живы, гневно закричали. Смыковские снова сели к вёслам, развернулись и пошли обратно, к крепости. А какой шум тогда стоял! Казаки с того берега реки свистели просто оглушительно, а от Царицына, от крепости, гремели колокола. Бутурлин, в епанче и в кольчуге, стоял на раскате въездной башни и, размахивая саблей, что-то указывал Кирюхину. Кирюхин вернулся на струг, осмотрелся, все купеческие корабли уже далеко отошли от пристани, и Кирюхин указал на них. Стрельцы упёрлись вёслами в причал, отчалили и сели выгребать. Кирюхинский струг быстро пошёл вслед за купцами. Смыковские, идущие кирюхинским навстречу, остановились, ещё раз стрельнули в казаков и пошли дальше, к крепости. Когда они проходили мимо кирюхинских, то закричали: «Бей вора! Царёв!» Кирюхинские им ответили: «Царёв!» – и развернулись на стрежне и тоже дружно пробабахали в казаков. Казаки уже молча плыли к крепости. Смыковские шарахнулись боком в причал, повыскакивали со струга на берег и побежали к крепостным воротам. Ворота распахнулись, смыковские забежали в них, ворота сразу затворились. А тем временем первые из казаков уже выбрались на причал, вскочили, побежали к смыковскому стругу…

И не добежали – их всех перестреляли сверху, со стены. Но на смену этим казакам уже плыли их товарищи, они громко кричали «Сарынь!», взлезали на причал, бежали к стругу…

Но что там было дальше, чем эта битва закончилась, Маркел не видел, так как кирюхинский струг уже повернул за Горбатый остров и казаки, равно как и пристань, и Царицынская крепость, скрылись за поворотом. Теперь можно было не спешить. Маркел снял шапку, сел на приступке своего чердака и перевёл дыхание. Стоявший рядом с Маркелом Кирюхин сказал:

– Вот Бутурлин и отбился. Потому что как его теперь за стенами достанешь? А нас бери голыми руками, они думают. – Тут Кирюхин усмехнулся и прибавил: – Ничему их прошлый год не научил!

– А что было в прошлом году? – спросил Маркел.

– Да то, что и в этом, – ответил Кирюхин. – Обмишурился Порфирка. Сперва он думал взять Бутурлина с наскока, да ничего у него из этого не вышло. Тогда он за мной погнался. Гнал, гнал – и не догнал, развернулся и пошёл обратно. И так будет и в этом году: постоит он под Царицыном, положит половину войска и уйдёт к себе на Дон. А там его ссадят с атаманства. Потому что не лезь, если не умеешь! Дай дорогу другим, скажут. Вот, скажут, есть у нас Никита Волдырь, давайте крикнем Никиту, он ловчей. И крикнут! И на следующий год сюда придёт уже Никита, и мы будем уже с Никитой биться.

– А ты что, – спросил Маркел, – этого Никиту знаешь?

– Знать не знаю, а наслышан, – уклончиво ответил Кирюхин.

Да и Маркел больше ничего не спрашивал, а просто по целым дням стоял, поглядывал по сторонам и то и дело головой покачивал. Места были дикие, голые, в глаза дул песок, и поэтому просто не верилось, когда Кирюхин говорил, что им только бы доплыть до устьев и тогда всё сразу переменится.

– Там же кругом всё заросло и затопилось! – говорил Кирюхин. – Там же вместо одной Волги триста рукавов, и каждый течёт, куда хочет. А сколько там рыбы, сколько птиц и всякого зверья! А змей!

И тут он обычно крестился. А потом смеялся, прибавлял:

– Будем идти обратно, надо будет стеречься, как бы там слона не потерять. Там же такие чащи непролазные, там же камыш, как лес, пятисаженный!

Маркел молчал, поглядывал по сторонам. Справа был один остров, голый, слева – другой, такой же, впереди – третий… И так дальше – караван шёл вниз по Волге, небо было чистое, солнце палило нещадно. И на второй день оно палило, и на третий, острова появлялись то слева, то справа, кирюхинский струг шёл впереди, за ним шли купеческие корабли, всего их было сорок два, потом пятнадцать из них, сказал Кирюхин, останутся в Астрахани, а остальные пойдут так – одни по морю в Терский городок и дальше сухим ходом на Шемаху, а другие по морю на Мышлак и дальше сухим ходом же в Бухарию.