Сергей Булыга - Персидское дело

Маркел молчал. Потом вдруг спросил:

– Где слон?

Но никто ему ничего не ответил.

– Ладно, – сказал Маркел. – А где тогда Клюев с Ряпуниным?

– На постоялом дворе, – ответил Сумороков. – Слона в дорогу кормят. Им же завтра отъезжать. Так что они тоже за тебя поручаться не станут. Плохая примета перед дорогой поручаться.

– А что я тогда? – спросил Маркел.

– А ты, – ответил Сумороков, – сейчас пойдёшь к себе и там немного посидишь, охолонёшься, а после мы с тобой ещё поговорим, с охолонённым. А пока, Герасимов, давай веди его на низ!

– Нет! – гневно воскликнул Маркел. – Никуда я не пойду! Мне надо спешно в Москву! Где мой слон?!

– Герасимов! – грозно окликнул Сумороков.

Маркел повернулся к Герасимову…

Но тут другой стрелец, стоявший у Маркела за спиной, вдруг саданул его по голове чем-то тяжёлым, и Маркел упал.

Потом, когда Маркел очнулся, он уже лежал в каком-то подполе. Маркел присмотрелся и увидел дверь, собрался с силами и встал, начал стучать в неё и кричать что было мочи:

– Эй! Открывайте, сволочи! Я царёв гонец! Мне надо спешно в Москву! Я вас всех на дыбе перевешаю!

Ну и так далее. Но никто ему не открывал и даже никак не отзывался на его слова. Только когда он наконец замолчал, кто-то сказал из-за двери:

– Чего орёшь? Государев дьяк всё слышит. Но государев дьяк сейчас у воеводы. Погоди немного.

Маркел затаился, подумал: чёрт их знает, может, так оно и есть, сел на лежанку и принялся ждать. А ждал он так: считал до тысячи, потом до трёх тысяч, а после громким голосом спросил, ну как там. Тот голос сказал, что он сходит проверить. И ушёл. Долго ходил, Маркел весь извёлся, а после вернулся и сказал, что государев дьяк пьёт чай. Маркел опять начал кричать, бить в дверь, грозить. Голос молчал. Маркел утомился, перестал грозить, посидел немного, а потом спросил:

– Тебя как звать?

– Ермил, – сказал тот голос.

Тогда Маркел продолжил:

– Ну так скажи, Ермил, долго мне здесь ещё сидеть?

На что Ермил помолчал и ответил, что государев дьяк пьёт чай, а как только допьёт, так сразу призовёт к себе и всё расскажет.

– Потому что у него такой обычай, – прибавил Ермил.

Маркел сел на лежанку и опять задумался. Потом начал считать, уже сразу до пяти тысяч, потому что, подумал Маркел, ночью никто с ним возиться не будет, все спят. И вообще, в сердцах подумалось, никто никакого чая по ночам не пьёт, это пустая отговорка, Ермилу надо бы за этот чай по морде надавать, вот это было бы справедливо, а пока можно поспать, ведь эти сегодня наверху говорили, что Клюев никуда сегодня не собирается, а только завтра, а завтра Маркел отсюда вырвется – и сразу к Клюеву…

А пока он заснул и спал очень крепко и долго. А когда он наконец проснулся, Ермила за дверью уже не было, его сменил Пахом, и он сказал, что государев дьяк свой вчерашний чай выпил, конечно, и давно, и он сейчас у воеводы, а после сразу вернётся к себе и вот тогда и пошлёт за Маркелом.

– А где слон? – спросил Маркел.

– Во дворе, – сказал Пахом. – Пасётся.

– А Клюев с Ряпуниным?

– Таких не ведаем. Но, – тут же прибавил Пахом, – нам велено быть начеку, чтобы, как только позовут, сразу вести тебя наверх. А пока что можно подождать.

Маркел задумался. И теперь он думал уже вот о чём: а почему он всем верит? Почему он думает, что так оно и есть, как они говорят? А если Клюев сразу, никого не дожидаючись, погнал слона в Москву, то он вчера целый день туда ехал и ещё полдня сегодня, и скоро в Москву приедет, а он, Маркел, сидит здесь, в подполе, вместо того, чтобы…

Вот именно! И Маркел ещё подумал, потом передумал, потом опять прикинул так и сяк, а после всё-таки повернулся к двери и сказал:

– А ты сходи, Пахом, наверх и там скажисвоему господину, что я вспомнил ещё одного человека, который может за меня поручиться. И ещё прибавь, что если твоему господину опять будет недосуг меня выслушать, то я скажу на него государево слово, и пусть нас тогда дыба рассудит. Иди!

И замолчал. И также и Пахом молчал, он ждал, наверное, когда Маркел опять начнёт грозиться. А Маркел молчал! Тогда Пахом, было слышно, поднялся и пошёл по лестнице. А Маркел опять взялся считать, хоть, он подумал, до ста тысяч!

Но получилось иначе. Не успел он досчитать до первой тысячи, как на лестнице послышались шаги, шли семеро, с огнём, первым Пахом, а после подошли к двери, Пахом открыл, они вывели Маркела и повели его наверх, всё это молча. И довели до дьяковой двери. А уже дальше Маркел вошёл сам и, не снимая шапки, поклонился. Сумороков заскрипел зубами и спросил: