Софья Орех: Долгий путь скомороха. Книга 2

– Что тут говорить… – каким-то чужим голосом продолжил Ратмир, переведя на неё холодный взгляд. – По убийствам Разбойный приказ должен следствие производить. В Судебнике так сказано. Я не могу поперёк закону идти. Можешь ехать сразу в Разбойный приказ, и там тебе дадут знающих людей.

– Ох, нет! Я же тебе пояснила, потешник, что негоже нам такие истории в народ пускать. Игуменье нашей матушке Евникее и монастырю какой урон будет нанесён! Смотри, я вот тут серебряных монет тебе принесла. Если мало – скажи. Ещё принесу. Только уж не нужна монастырю такая огласка, а тебе и твоим товарищам всякая денежка пригодится, – торопливо зашептала растерявшаяся схимница Серафима.

– Нет, – твёрдо ответил Ратмир и указал на дверь. – Иди, откуда пришла.

– Сынок, да не отказывай ты мне в просьбе моей! Смотри, на колени встаю перед тобой – только помоги! – воскликнула в отчаянии пожилая женщина. Она грузно сползла со скамьи и, тяжело дыша, встала перед Ратмиром на колени. – Да если бы не молва, что только ты можешь верно отыскать татей, разве ж встала бы я на колени перед всякой чернью!

– Чернью, – усмехнулся одними губами побледневший Ратмир и с прищуром посмотрел на стоявшую перед ним на коленях женщину: – Незачем тебе с чернью дела иметь, женщина. Вот и ступай себе с Богом в свою обитель и посылай за дьяком Разбойного приказа.

– Никуда я не пойду, пока не услышу твоего согласия, – твёрдо заявила схимница Серафима, не спуская с Ратмира горящего взора.

– Тогда я пойду отсюда, – пожал плечами скоморох и быстрыми шагами вышел за дверь. Он прошёл во мраке длинного коридора мимо растерявшегося корчмаря и ратника Прохора. Стоявший поодаль старик Никифор кинулся за ним.

– Что ей нужно от тебя, Ратмир? – возбуждённо спросил старик Никифор, догнав Ратмира у конюшни.

– Ты же всё слышал, Никифор! – раздражённо ответил тот.

Никифор пристально посмотрел на своего товарища. Давно он не видел его в таком состоянии. Вернее – никогда ранее.

– Ты не хочешь помочь этой монашке?

– Нет!

– Так и не помогай. Никто тебя не может принудить к этому. Только я не пойму, что это ты так расстроился из-за этого? Ты и раньше отказывал некоторым, но никогда так не переживал, – пожал плечами старик Никифор.

– Прости, Никифор, что накричал на тебя, – с досадой произнёс Ратмир. – Кому понравится, когда ему спать не дают и за ночь дважды будят почём зря?

– И то, правда, – согласился старик Никифор. – Тогда как быть-то?! Я таких баб знаю – будет стоять из упрямства на коленях, пока не свалится замертво.

– А по мне – так пусть стоит, хоть до второго пришествия, – холодно отозвался Ратмир и направился к белевшей в ночном сумраке лестнице, ведшей на сеновал. – Пойдём, Никифор, вот здесь и отоспимся до утра.

Чей-то жалобный всхлип в ночи заставил их замереть на месте.

– Кто здесь? – настороженно спросил Никифор, вглядываясь в темневший в дверном проёме женский силуэт.

– Эт-то я…б-батюшка… – запинаясь и едва сдерживая рыдания, произнесла женщина. Сделав несколько шагов в их сторону, она остановилась.

Мужчины узнали в ней помощницу схимницы Серафимы.

– Ну, чего тебе? – недовольно спросил Ратмир, догадываясь, о чём пойдёт речь, и сильно досадуя из-за этого.

– Д-дочь т-там….т-там моя дочь…Настенька, – не в силах больше сдерживаться, глухо зарыдала женщина и опустилась на колени.

Ратмир отвернулся, с раздражением простонал и с силой ударил кулаком по ошкуренному деревянному столбу, служившему опорой для сеновала в конюшне. Зафыркали и заржали испуганные звуком удара лошади в своих яслях. Старик Никифор вздрогнул и повторно с удивлением посмотрел на Ратмира.

– Простите, люди д-добрые, – продолжила рыдать келейница Ефросинья. – Только душа моя и сердце в клочья рвутся, как вспомню кол, торчащий из шеи моей Настюши…

Ратмиру показалось, что он ослышался, и резко повернулся к женщине:

– Кол из шеи?!

– Ох, батюшка! – прошептала обессилевшая от рыданий женщина. – Всё так, голубчик. И помочь-то мне некому в поисках… Их же там три…наши послушницы… в рясофоры два года как пострижены были…

– И все на кол посажены? – почему-то шёпотом спросил потрясённый старик Никифор.

– Моя Настюша и ещё Олимпиадушка… А третья-то, племянница матушки Серафимы – Полинушка. Та на дыбе смертушку свою приняла… И ножом они все покромсаны как …

– Это уже слишком! – ошеломлённо воскликнул Ратмир. Секунду подумав, он тряхнул головой и, подойдя к стоявшей на коленях женщине, протянул ей руку: – Вставай, женщина. Иди за своей хозяйкой и скажи, чтобы живо садилась в повозку и ехала в монастырь. Я поскачу следом за вами.