Софья Орех: Долгий путь скомороха. Книга 2

Вот Ратмир чиркнул огнивом и по очереди поджёг все факелы. Они загорелись ярким, цветным огнём. Зрители ещё больше оживились, и стали обсуждать происходящее, указывая пальцами на скоморохов.

Ратмир передал четыре пылающих факела старику Никифору и, держа ещё четыре в левой руке, отошёл от него на приличное расстояние. По сигналу силача Василия оба начали жонглировать горящими факелами. В кругу зрителей наступила тишина. Сначала Ратмир и Никифор жонглировали сами по себе. Дальше по сигналу Василия они стали жонглировать между собой, чем вызвали бурное оживление в толпе. Но вот здоровяк Василий опустился на корточки. Ратмир, продолжая жонглировать с Никифором, легко ступил одной ногой на колено, затем второй на плечо силача и, быстро подтянувшись, уверенно встал обеими ногами к нему на плечи. Силач медленно поднялся во весь свой рост, и тут же зрители разразились воплями восторга и удивления, наблюдая за жонглирующими скоморохами. Василий, стоя в центре круга с Ратмиром на плечах, стал осторожно крутиться вокруг собственной оси. При этом Никифор мелкими шажками двигался вслед за ним, продолжая жонглировать горящими факелами с Ратмиром. В этот момент Ратмир краем глаза вдруг заметил тёмную группу всадников на черных как смоль скакунах, явно направлявшихся в их сторону.

– Баста! – громко скомандовал он и, убедившись, что Никифор приостановил жонглирование, остановился сам и мягко спрыгнул с плеч Василия. Тихо произнёс:

– Василий, быстро мне лютню, а ты, Никифор, аккуратно туши факелы. Позже продолжим. Я сегодня говорю голосом Арлекино.

Привыкшие понимать его с полуслова скоморохи, молча, кивнули и кинулись выполнять указания Ратмира.

– А теперь наш грустный итальянский кабальеро исполнит для бабского сословия душещипательную песенку про любовный жар. Петь он будет по-итальянски! – воскликнул Василий, стараясь перекричать недовольные возгласы зрителей, разочарованных быстрым окончанием огненного представления и добавил: – А упражнения с горящими факелами покажем ещё, только чуть позже.

– Да хоть по-немецки! Один чёрт, что всё одно ничего не поймём. Лучше бы с огнём продолжили показывать картинки, – начали возмущаться мальчишки и мужики. Женская же половина с любопытством смотрела на стройного скомороха в итальянской маске и с лютней в руках.

В этот момент позади толпы послышались шум, ругань, щелчки от плетей. Народ кинулся было врассыпную, но, пропуская всадников, тут же вновь смыкал за ними тесные ряды. Опричники во главе с рыжебородым Малютой Скуратовым подъехали к самому кругу, огороженному цветными лентами.

Ратмир нежно коснулся длинными, сильными пальцами туго натянутых струн, и послышались чарующие звуки лютни. Скоморох запел. Печальная баллада на чудесном итальянском языке зазвучала над толпой. Народ опять стал подтягиваться поближе к выступавшим. В первых рядах зрителей наступила тишина. Далее стали умолкать последующие ряды. Малюта Скуратов, остановивший коня в первых рядах, внимательно прислушиваясь к пению скомороха в итальянской маске, нетерпеливо помахивал хлыстом. Неожиданно он взмахом руки прервал его пение:

– На итальянском же языке ты поёшь, потешник?

– На итальянском, сударь, – деревянно-мальчишеским голосом подтвердил тот и поклонился опричнику.

– А потешки на итальянский манер представлять можете? – оживился Малюта Скуратов.

– С нашим большим удовольствием, – опять поклонился скоморох.

– И людишки твои могут изъясняться по-итальянски?

– Могут, сударь, могут, не извольте беспокоиться, – в третий раз деревянным голосом ответил скоморох и вновь поклонился.

Малюта Скуратов довольно оскалился:

– Кто у вас тут за старшего? Живо ко мне! Разговор есть, – скомандовал он.

– Сию минуту, сударь. Я вам сейчас пришлю старшего, – опять поклонившись ему, ответил скоморох и исчез за занавеской шатра. Там Ратмир кивнул ожидавшим его скоморохам и подошёл к старику Никифору:

– Никифор, сегодня ты за старшего. Так надо, – тихо произнёс он, не снимая маски. – Иди, разговаривай с ним. Это – Малюта Скуратов. Но ты его зови Григорием Лукьяновичем, так ему больше нравиться…

– Почему не ты сам? – растерялся тот.

– Он меня знает как другого человека. Никак нельзя ему открыться. И так он уже ранее меня за шпиона принимал.

– Что нужно-то от него? – заволновался Никифор.

– Думаю, что будет звать представлять потешки на царском пиру.

– На царском пиру?! – тихо ахнули скоморохи.