Валерия Вербинина - Московское время

Но жена так посмотрела на него, что пропало всякое желание дальше развивать эту тему.

— Париж… Франция… — Семиустов начал приходить в себя. — Погоди, там же… там же война… Авианалеты… А армия? Я надеюсь, его не призовут?

— Пишет, что не должны… Он слишком серьезно был ранен в ту войну… — Дарья Аркадьевна слабо улыбнулась. — Ты знаешь, он сына Аполлоном назвал.

Семиустов расклеился окончательно. Столько лет спустя обрести сына, которого много раз хоронил — не только в анкетах, но и в разговорах с женой — узнать, что он далеко, но от него можно получать вести… «Пусть даже арестуют, — подумал писатель, ожесточенно сопя. — В конце концов пожил достаточно… внуки есть… а все остальное… да какое значение оно имеет сейчас!»

— Представляешь, а мне в Ялту путевку не дали, — сказал он, чтобы показать, что у него тоже есть новости. — И статью не взяли…

— Да пропади они все пропадом, — ответила Дарья Аркадьевна каким-то особенным, неожиданно помолодевшим голосом. — Пусть подавятся…

— От кого ты набралась таких выражений? — притворно ужаснулся Семиустов и засмеялся. — Кстати, Акулина себя по-прежнему тихо ведет?

Бабка, уличенная в том, что злокозненно подтиралась изображениями товарища Сталина, неожиданно превратилась в образец кротости. Она стала даже вежливо здороваться с соседями, чего за ней отродясь не водилось.

— Не видно и не слышно, — равнодушно ответила Дарья Аркадьевна. — Погоди, ты, наверное, проголодался? Сейчас я на стол соберу…

— Даша, — попросил Семиустов после паузы, снимая верхнюю одежду и переобуваясь, — ты только, пожалуйста, никому о Грише не сболтни ненароком…

— Кого ты учишь, — сказала Дарья Аркадьевна. — Вот что… включи радио, я хочу новости из Франции послушать…

Но все новости, которые удалось поймать Семиустову, были о войне с финнами.

— Сталину в декабре шестьдесят лет, — заметил писатель, — победу ему готовят как подарок… А ведь Финляндия была когда-то частью империи — помнишь, как мы с тобой ездили туда на какой-то водопад… И Гельсингфорс был наш город… а теперь советская армия отвоевывает местности, в которых у петербуржцев при царях были дачи. — Он понизил голос. — Нельзя допускать распада царств… идиоты большевики… Ослы! Все равно свое приходится потом отбирать обратно… с кровью…

Стоя в коридоре у двери Семиустовых, Женя Ломакин жадно ловил доносящиеся до него обрывки разговора, но тут кто-то начал открывать входную дверь, и мальчишка предпочел ретироваться.

Ирина Сергеевна выглянула в коридор как раз тогда, когда Нина шла к своей комнате.

— Ой, Ниночка! А… а вы не знаете, его еще не поймали? Ваши знакомые ничего не говорили?

После происшествия, едва не стоившего ей жизни, Ирина Сергеевна стала бояться ходить по улицам и почти не покидала свою комнату. Она красилась, меняя макияж по несколько раз в день, перебирала свои духи, одежду и листала журналы, муж делал ей модные прически, а обязанности по хозяйству исполняла приходящая домработница. Недавно Ирина Сергеевна решила, что ей нужно новое платье, но едва она вышла из дома, ее накрыл приступ паники, и она бросилась бежать обратно. Врач, с которым Пряничников тайком советовался по поводу состояния жены, заверил его, что «это пройдет», но когда именно, сказать не решился.

— Антон уехал в Ленинград, там в больницах нашлось несколько пациентов с ранениями отверткой, будет проверять, — сказала Нина.

— Ах, хорошо бы его нашли поскорее! — воскликнула Ирина Сергеевна.

Но ночной убийца как сквозь землю провалился, и поездка Антона не дала никаких результатов. Опалин был мрачен и стал курить вдвое больше, чем раньше. Кроме того, ему пришлось отвлекаться на поиски Храповицкого, который сбежал от расстрела и то ли с одной, то ли с двумя пулями в теле (если верить Брагину) где-то отлеживался — а может быть, давно уже покинул мир живых.

«Алексей Плешаков, токарь… Нинель Уманец, стенографистка… Екатерина Пыжова, переводчица… Елена Елисеева, студентка театрального… Ирина Пряничникова, домохозяйка… тут, однако, осечка вышла… Пыжова и Елисеева были знакомы… совпадение? Пряничникова Елисееву не знала, хоть и живет в одной коммуналке с ее подругой… Пыжова и Елисеева… нет, все-таки это странно… А не принадлежал ли убийца к их компании?»

Он поручил Петровичу вызвать Радкевича на допрос.

— Не получится, — объявил Петрович, переговорив по телефону. — Он умер.

— Как? Когда?