Донато Карризи - Женщина с бумажными цветами

Его повзрослевшая чувственность смутно ощущала: вот-вот что-то должно произойти.

Владелица заведения появилась, резко отбросив бамбуковую занавеску. Казалось, она не идет, а летит. Гузман отметил, что с тех пор она ни капельки не постарела. Чтобы скрыть щетину на лице, она все еще пользовалась обильным гримом, но щетина давно поседела и теперь легко маскировалась пудрой, что придавало лицу более женственный вид.

Мадам Ли узнала его сразу, но решила не подавать виду.

– Что вам угодно?

Тогда Гузман вытащил из кармана пальто пару женских панталончиков, которые принес специально.

– За этими панталонами я гнался до самого вашего двора, – сказал он.

Мадам Ли не ответила.

– Панталоны вечно норовят удрать, – продолжал Гузман, – но всегда возвращаются.

Мадам Ли молчала.

– А вот рубашки более благовоспитанны. Гетры слишком застенчивы, а вот крахмальные воротнички… Рубашки, те куда благовоспитаннее. Гетры очень застенчивы, а вот крахмальные воротнички…

– …Ужасно ленивы, – продолжила Мадам Ли. – Ты что, опять ищешь работу рассыльного?

– На этот раз мне нужно много больше. Я хочу узнать, что такое любовь.

– Зачем тебе?

– Хочу получить сердце женщины.

– Хочешь им завладеть?

– Нет, отец уже объяснил мне, что обладание – самая большая из ошибок, какую можно допустить по отношению к любимому человеку. Я хочу только взять ее сердце взаймы.

– Она красивая? – резко спросила Мадам Ли.

– Очень, – не колеблясь, ответил он.

Мадам Ли внимательно его оглядела, видимо оценивая реакцию.

– А ты знаешь, что ты просто урод, Гузман?

Ему впервые сказали это в лицо, но он не смутился:

– А что, это может изменить мои планы?

– На самом деле не может.

Он приободрился. Тогда Мадам Ли уселась на край одной из каменных ванн и сложила руки на животе, словно собираясь отдохнуть.

– Если хочешь узнать ответ на свой вопрос, тебе придется совершить длинное путешествие. Ты готов?

– Я уже так много путешествовал, что для меня это не проблема. Куда я должен ехать?

– В одной из долин Южного Китая, в провинции Юньнань, живет очень древний народ. Если отправишься туда, найдешь то, что ищешь.

– А почему? Что такое происходит в этой провинции?

– Каждый год, по весне, там поют горы.

Гузман проехал тысячи километров, он потратил тридцать пять дней на то, чтобы добраться до места, и ровно столько же ему было нужно, чтобы вернуться. До большого бала в испанском посольстве оставалось еще три месяца.

Долина, о которой говорила Мадам Ли, была затеряна в горах. В ней обитала древняя народность мяо, известная еще как хмонг. Они жили в горах и благодаря обособленности сохранили свои традиции, уберегая их и от жестокости завоевателей, и от веяний современной цивилизации.

Гузман ехал на коне по дну узкого ущелья, где было всегда темно, потому что солнечный свет туда не проникал, застревая где-то наверху.

И вдруг в конце тесной горловины его глазам открылась ярко-зеленая долина, зажатая горами. Проводник-китаец указал на пейзаж с тем выражением лица, которое на всех языках означает одно: «Мы на месте».

Стояла весна, и вся природа окрасилась в изумрудные тона.

Гузман решил отпраздновать момент и закурить, но вдруг застыл с поднесенной к сигарете спичкой. Его отвлекло и поразило невесть откуда зазвучавшее пение.

Чей-то сильный и чистый голос выводил подвижную и в то же время меланхолическую мелодию. Шел этот голос от находившейся слева горы. Он сбегал вниз по склону, как невидимый ручей, и, отдаваясь эхом, растекался по долине, нигде не встречая преград.

Голос смолк так же внезапно, как и зазвучал.

Прошло несколько секунд полной тишины, и другая гора, справа, ответила своей песней: медленной, полной сердечного томления. Ее звуки, поднявшись высоко-высоко, падали на землю хрустальным дождем.

Язык певцов был непонятен, но смысл уловить мог бы любой человек: это были слова любви.

Придя в восторг, Гузман направил коня к первой же деревне, открывшейся на равнине. Музыка голосов сопровождала его до самой околицы. Жители с любопытством его разглядывали, но никто не отваживался подойти к чужеземцу.

Тогда Гузман принялся спрашивать местных жителей, понимают ли они его. Он повторял одну и ту же фразу на всех языках, какие знал, пока какой-то старик не ответил ему по-французски.

Его звали Сяо Бао Ши. У него были морщинистые руки и глаза, по которым возраст не определишь.