Ник Дрейк - Нефертити. «Книга мертвых»

Как можно тише мы поглубже забрались в темный тростниковый лес и затаились, выжидая.

— Отличный бросок, — прошептал я.

— Спасибо.

— Где ты научился такой точности?

— Я всю свою жизнь охочусь.

— К счастью для меня.

Затем мы услышали: тростник с трудом раздвинулся, пропуская ялик. Он прошел не более чем в двадцати локтях от нас. Мы ничего не видели. Я проверил лук, приготовил стрелу. Чистая энергия лука отозвалась под моими пальцами. Мы ждали, дыша практически бесшумно. Потом послышались возбужденные голоса: они обнаружили окровавленную лодку. Мы скорчились в своем ялике, дожидаясь решения своей судьбы. Заглотят ли они наживку? Мы слышали их разговор, как из соседней комнаты. Затем голоса мало-помалу стихли, когда охотники поплыли прочь, таща на буксире мою лодку.

Мы просидели долго, неподвижные, как крокодилы. Постепенно голоса и свет ночных фонарей исчезли в темноте, и мы остались одни, наедине с шумной вечерней жизнью болота, высыпавшими на небосклоне звездами и, по счастью, рано взошедшим месяцем: в небе было достаточно света, чтобы найти дорогу домой, а удлиняющиеся тени послужат нам прикрытием.

— Спасибо, что спас мне жизнь, — сказал я.

Я готов был поклясться, что Хети довольно улыбнулся в темноте.

— Кто-то здесь, похоже, не любит меня, Хети.

— Я ничего не говорил Маху. Поверьте мне.

На сей раз я решил ему поверить.

— Но зачем ему идти на такой явный риск? Наверняка если бы он хотел убрать меня с дороги, то нашел бы более тонкий способ, чем приглашение на охоту.

— Он не настолько умный, — с некоторым удовольствием заметил Хети.

— Давай-ка возвращаться.

— И что потом?

— Вернемся на след. Поедем в гарем. С ночным визитом.

Город возник за поворотом, новые здания бледно мерцали в лунном сиянии, пустыня вокруг была темна, за исключением светившихся скал и валунов, словно возвращавших свет, который солнце подарило за день.

Мы выпрыгнули на берег в тени рядом с гаванью. Хети указывал дорогу, держась теневой стороны переулков и улиц.

— У нас три царских дворца, — сказал он, — Большой, Северный и Речной. Основные женские покои находятся в Большом.

— А где ночует Эхнатон?

— Никто не знает. Он переходит из одного дворца в другой в соответствии с обязанностями дня. Он показывается народу между богослужениями, государственными делами и приемами. Полагаю, в каждом месте у него есть спальные покои.

— Тяжкая жизнь.

Хети ухмыльнулся.

Мы пересекли Царскую дорогу и подошли к Большому дворцу. Это было огромное длинное сооружение, протянувшееся вдоль западной стороны дороги. У главных ворот стояли два стража.

— Нам повезло, — тихо проговорил Хети. — Я их знаю.

— Немного для тебя поздновато, — сказал стражник помоложе, хлопнув Хети по плечу. — Все работаешь? А это кто?

— Мы по делу от имени Эхнатона.

Стражи замешкались.

— Ваше разрешение? — спросил тот, что постарше.

Я без слов достал из сумки документы.

Стражник оглядел папирусы и медленно покачал головой, разбираясь в них. В итоге он кивнул.

— Ну проходите. — Окинул меня взглядом, заметил лук. — Вы должны оставить его здесь. Носить оружие во дворце не разрешается.

Мне ничего не оставалось, как отдать лук.

— Сберегите его. Надеюсь, вы сознаете его ценность?

— Уверен, он очень дорогой, господин.

И с этим мы вошли на главный дворцовый двор, обнесенный высокой кирпичной стеной. Сам двор напомнил мне колонные залы Фив, за исключением того, что был без крыши и внутри его посадили рощицы деревьев. Хети знал, куда идти, и мы, стараясь не шуметь, двинулись вперед сквозь лунные тени.

— Какое же громадное здание! — прошептал я.

— Знаю. В центре залы празднеств и частные святилища. На северной стороне конторы, жилые помещения и хранилища. По правде говоря, на жилье все жалуются. Говорят, что комнаты слишком маленькие и уже рушатся. Гипс дает трещины, обваливается, и повсюду насекомые. Говорят, что дерево дешевое, раскрашенное под дорогое и в нем уже во всю пируют жучки.

Мы шли вперед, минуя один колонный зал за другим. Все казалось пустынным, тихим. Иногда до нас доносились слабые голоса, а один раз мы спрятались за каменную колонну, а мимо нас проследовали трое увлеченно беседовавших мужчин. Много других помещений выходило в центральные залы, но все они казались необитаемыми.