Анатолий Леонов - Оживший покойник

– Мотя, беги, спрячься с дитем. Скорее. Я сама тебя найду, – лихорадочно выпалила она, передавая хнычущего Петю растерянной кормилице, после чего повернулась к Маврикию и сказала решительно:

– Пойдем.

Они вышли из комнаты, осторожно, боком проскочили мимо лежащего без сознания охранника и, выдохнув с облегчением, поспешили на улицу.

– Главное, госпожа, ничего не делай и даже не говори, не посоветовавшись с отцом Феоной, – поучал Маврикий Авдотью по дороге в церковь. Он спешил дать ей наставления, прежде чем они окажутся перед царским судом. Авдотья, слабо понимая всю сложность положения, удивленно посмотрела на послушника.

– Кто, в конце концов, этот отец Феона. Почему я должна его слушать?

Маврикий посмотрел на нее с легким осуждением и произнес убежденно:

– Просто поверь. Он всех нас спасет!

– Он что, Господь Бог? – ехидно спросила Авдотья.

– Может быть! – без тени улыбки ответил Маврикий и ускорил шаг.

Царь устало присел на клиросную стасидию в стороне от вскрытой колоды с телом то ли уже живого, то ли еще мертвого стольника и, опершись на драгоценный серебряный посох с золоченой чеканкой, с холодным любопытством наблюдал за противниками, вставшими у алтаря напротив друг друга. Борис Салтыков буквально пожирал своего недруга глазами, полными ненависти и затаенного страха, в ответ отец Феона смотрел на боярина внимательно и спокойно, точно охотник, высматривающий, куда ловчее послать заряд картечи, да так, чтобы уж бить наверняка. Судебный поединок, который обещал быть жарким, толком еще не успел начаться, как дубовая дверь церкви с грохотом отворилась и внутрь буквально ворвалась Авдотья Морозова. Она подбежала к раскрытому гробу, по пути расталкивая руками людей, пытавшихся ее остановить, и, упав на грудь супруга, по-бабьи завыла и запричитала, осыпая его руки и лицо поцелуями:

– Родненький мой! Любый! Светик мой ясный…

Михаил, расслабленно откинувшись на спинку стасидии, иронично бросил в сторону Салтыкова:

– Ну вот, боярин, а ты говорил, в Галиче она.

– Пожалел бабенку, государь, – глядя в пол, ответил Борис и добавил мрачно: – Больна она душевно аль сам не видишь?

Услышав про себя такие слова, Авдотья гневно посмотрела на обидчика и бросилась на него с кулаками, шипя точно змея:

– Душегубец! Будь ты проклят, злодей! Гореть тебе в аду, хмыстень окаемный…

Не ожидавший такого яростного напора от маленькой, хрупкой женщины, Борис Салтыков испуганно отступил на шаг, закрываясь от Морозовой пышными рукавами шелкового охабня, но, если бы не Феона, силой удержавший рассвирепевшую женщину от самосуда, неизвестно, сохранил бы боярин свое лицо в неприкосновенности.

– Вот, государь, сам видишь, бесноватая! На людей бросается.

Царь не обратил внимания на слова боярина, посчитав их сказанными в пылу очевидной ссоры, и спросил, как всегда, в сомнительные моменты, ни к кому конкретно не обращаясь:

– Ну и кто-нибудь здесь может объяснить, что происходит?

В наступившей тишине раздался спокойный голос отца Феоны:

– Позволь мне, государь?

Услышав слова инока, Михаил благосклонно кивнул головой.

– Ну что же, это справедливо, – добавил он с улыбкой. – Кто, как не прославленный сыщик, способен все растолковать. Начинай, Григорий Федорович. Мы слушаем.

Феона учтиво поклонился в ответ на легкую лесть молодого царя и, поручив Авдотью заботам сердобольного Маврикия, подошел к церковному амвону. Осмотрев настороженные лица присутствующих в храме вельмож, он улыбнулся каким-то своим потаенным мыслям, еще раз низко поклонился царю и неспешно начал свой рассказ:

Государь, я не буду утруждать твой слух длинными историями, предшествующими событиям, свидетелем которых мне волею Господа нашего Исуса Христа пришлось стать. Начну сразу с того, что, возжелав жену ближнего своего, боярин Борис Салтыков решил убить счастливого соперника. Он все продумал и устроил засаду из казачков, ряженных в польские кунтуши. Толково! И соперника нет, и спросить не с кого. Таких воровских ватаг после войны по нашим лесам еще довольно прячется. Пока их еще всех переловят, много воды утечет, глядишь, все и забудется. Да незадача приключилась. Помешали мы с братьями холопам боярским на той поляне пальбу открыть.

С первого раза не получилось, не беда. Вдругорядь случится, подумал боярин, и подкупил слугу стольника. Васька хозяину вино отравленное на пиру подал, от вина стольник в скорости Богу душу и отдал бы, да опять осечка вышла. Не учли душегубы, что у Морозовых в услужении целительница жила, Меланья, которая мертвых с того света на землю возвращала. Той же ночью, когда Глеб слег, дала она ему противоядие, а чтобы неведомые убийцы не попытались докончить начатое, решили Авдотья с Меланьей разыграть небольшой балаган с мнимой смертью героя. Затея удалась, Салтыков, не дождавшись исполнения своего замысла и пеняя на нерадивость слуг, сам выдал себя, явившись в монастырь чинить расправу. Затея эта хитрая стоила жизни несчастной Меланье, но сохранила жизнь стольника.