Ольга Михайлова - Вино фей [СИ]

— Откуда вы знаете, что мисс Кассиди сказала Вирджинии?

— Разумеется, от мисс Клэверинг. А та — выпытала у тётушки, а тётушке сказала её вездесущая компаньонка, миссис Элтон, — весело рассмеялся он. — Впрочем, я и сам ни минуты не сомневался, что сказано было нечто подобное. За исключением грубости выражений, конечно. Сам же я — благовоспитанный человек, и всегда стараюсь говорить так, — улыбнулся он, — словно меня слушает моя матушка. Клэверинг — тоже.

— Я не говорю о мисс Кассиди. Она могла сказать, что ей вздумалось, но изначально ведь всё задумал Клэверинг?

— Что задумал? — вытаращил глаза Селентайн Флинн. — Пригласить на первые два танца мисс Сесили Кассиди? Да. Но это, что, преступление? Это, во-первых, неотъемлемое право мужчины, — приглашать, кого вздумается, а во-вторых, дорогая кузина, он сказал, что именно вы помешали ему пригласить, кого ему хотелось.

— Что? — изумилась в свою очередь Черити. — Я ничего ему не говорила!

— Он сказал, что мисс Тэннант-Росс лишила его свободы выбора. Вы же сами невесть почему запретили ему уделять вам внимание. Что ему оставалось? Мисс Марвелл ему не по душе, мисс Стэнбридж слепа как курица, все три мисс Фортескью глупы, как галки, мисс Хейвуд явно непостоянная особа, а раз так, он пригласил мисс Кассиди. В чём же вы его упрекаете?

Черити вспомнила свой странный разговор с его сиятельством после встречи с миссис Кассандрой Стэнбридж, и вздохнула. Сейчас он проступил какой-то новой, пугающей гранью.

— Но почему Вирджинию никто не пригласил?

— Да Бог его знает, — пожал плечами Флинн. — Возможно, молодые люди сочли, что особа, разорвавшая по глупой прихоти помолвку, не очень постоянна. А если они это не поняли сами, надо полагать, им это пояснили родители. Кто-то дружен с отвергнутым женихом, кто-то — отомстил ей за былое пренебрежение, кто-то — ещё по каким-то соображениям, — что толку сейчас размышлять об этом?

Коляска тем временем подкатила к порогу особняка Хейвудов, едва не столкнувшись с другой каретой. Черити узнала её.

— Вызвали врача, мистера Фаулза, — с тревогой сообщила она, — мистер Кардифф был у леди Рэнделл, так что послали за ним.

— Зачем его позвали? Ведь воображаемые недуги неизлечимы.

Ёрничество и цинизм кузена несколько утомили Черити, хоть она не могла не признать, что он во многом прав.

И всё же было одно обстоятельство, которое весьма расстраивало Черити. Мнение света было жестоким, но ошибочным. Светские суждения — это не маяк, а блуждающие огни над болотом. Вирджиния была влюблена в графа Клэверинга! Глупо, безоглядно, но влюблена. Понимал ли это Селентайн Флинн? Нет, он видел в действиях Джин только расчёт. Но был бы расчёт — она не расторгла бы помолвки.

Однако, возможно, подумала Черити, для кузена и чувство Вирджинии к его другу ничего бы не изменило. Да, Флинн, сильный, умный, насмешливый, наверняка не счёл бы и любовь оправданием для Вирджинии. Или счёл бы?

В доме царила настоящая кутерьма. На леди Дороти страшно было смотреть: глаза её ввалились, губы казались совсем белыми. Сэр Тимоти на глазах сгорбился и постарел. Энтони был явно взволнован, и даже обычно бесстрастный Винсент суетился, принёс сестре нюхательную соль. Несчастье и пренебрежение света сплотило семью, а лицо врача, вышедшего из спальни Вирджинии, ещё и сильно напугало всех домочадцев.

Флинн был неправ: врач уверенно сказал, что это нервная горячка, и посоветовал обратиться к Кардиффу. Пока же прописал успокоительную микстуру. Флинн, заглянув к больной, вышел оттуда насупленным и куда менее жизнерадостным, чем обычно.

Черити, зайдя за ним, тоже испугалась. Болезнь Вирджинии притворством не была: нельзя сыграть меловую бледность кожи, пугающий пунцовый румянец щёк и запёкшиеся сухими корками губы. Флинн и Черити обменялись взглядами, и в глазах Флинна промелькнуло некоторое замешательство. Недуг кузины, как он понял теперь, не был воображаемым.

— Видит Бог, — признал Флинн, когда они уединились в гостиной, — микстура от глупости может и убить мою кузину.

— И общество почему-то не казнит мисс Кассиди, — с досадой сказала Черити, всплеснув руками. — Она же просто нарочито спровоцировала всё это!

— Конечно. Она воспользовалась тем, что её семейство сочли обиженной стороной, и ловко свела счёты с обидчицей. Причём, очень остроумно прикинулась невинной овечкой.

— Но это же подло! Как будто мало того, что этому предшествовало.

— Да, мисс Сесили этого показалось мало, ведь остракизм общества не продолжался бы долго. И она сделала все, чтобы мисс Хейвуд никогда уже не могла быть её соперницей. Причём, я не думаю, что она это планировала. Это была гениальная импровизация. Мисс Сесили не откажешь в уме и артистизме.