Наташа Полли - Часовщик с Филигранной улицы

– А вам не следует носить галстук этого цвета.

На следующей станции он демонстративно перешел в другой вагон. Грэйс снова посмотрела на часы. Пять минут первого. Она осторожно отодвинула заднюю панель на часах и стала следить за работой механизма, пока птичка клевала воображаемые крошки. Ей было интересно, знал ли Мори, делая эти часы, что птичка предназначается для нее. Если это так, то непонятно, почему он выбрал именно птицу. Она ведь к ним равнодушна в отличие от Мацумото, который любит ласточек. Она положила часы с открытой крышкой на вагонный столик и съежилась на деревянной скамье. Она устала. Тускло освещенный вагон, уносящийся в глубину черного туннеля, казался ей хижиной, затерявшейся где-то в сельской глуши, окутанной ночной темнотой, целостность которой не нарушали ни уличные фонари, ни даже звезды. Несмотря на все перипетии, она чувствовала сонливость.

Она ожидала, что тем или иным способом Мори попадет в Найтсбридж раньше, чем она, но на маленькой станции «Южный Кенсингтон» было пусто. Она, тем не менее, бегом устремилась к Филигранной улице, чужая одежда на ней стала влажной от мокрого снега. В доме номер двадцать семь горел свет. Таниэль все еще бодрствовал, сидя за пианино. В свете одинокой свечи он казался мрачным, но при этом наигрывал бойкую мелодию, готовясь к завтрашнему вечернему спектаклю. Грэйс хотелось постучать в окно.

Вместо этого, обогнув дом по скрипящему под ногами снегу, она подошла к задней двери. Дверь оказалась незапертой. В чистой кухне плита еще хранила жар чуть тлеющих угольков. Катцу нигде не было видно, но она знала, где его искать. Таниэль часто жаловался, что Катцу поселился у него в комоде. Грэйс прокралась вверх по лестнице. На верхней площадке было темно. Она никогда не была наверху, но, толкнув первую же дверь, поняла, что угадала: по полу были раскиданы нотные листы. Поочередно выдвигая ящики, она осмотрела их содержимое, но Катцу в них не было. Отдавая себе отчет, что Мори может появиться с минуты на минуту, Грэйс безнадежно оглядела спальню и решила попытать счастья в комнате у Мори. Обстановка здесь была спартанская. Едва открыв дверь, она сразу же заметила маленького осьминога. Он свернулся на подушке, одним из щупальцев обнимая в воздухе невидимого хозяина. На лестнице скрипнула ступенька, и Грэйс, замерев на одно мгновение, в следующее бесшумно юркнула под кровать.

Это был всего лишь Таниэль. Просунув голову в дверь, он позвал Мори по имени и потом долго неподвижно стоял на лестничной площадке. Стараясь не дышать, Грэйс крепко зажмурила глаза. Кто-то стал барабанить в переднюю дверь, и Таниэль пошел открывать. Грэйс еще несколько секунд оставалась под кроватью. Мори придирчиво следил за чистотой в доме: под кроватью не было ни пыли, ни паутины. Пол был натерт до такого блеска, что затуманился от ее дыхания.

Катцу не пошевелился, когда она взяла его в руки; Грэйс одно за другим сложила его щупальца и засунула осьминога в чемоданчик. Стоя на верху неосвещенной лестницы, она ждала, пока Таниэль сопровождал незнакомого ей крупного мужчину в гостиную. После этого она ринулась обратно к задней двери. Метель уже замела следы, оставленные ею на пути к дому, и на свежевыпавшем снегу подошвы ее ботинок отпечатались четче, чем в первый раз. Как только она закрыла за собой дверь, из глубины сада в воздух поднялся рой маленьких огоньков. Они поплыли ей навстречу как живые существа, но исходившее от них механическое жужжание выдавало в них творение искусного мастера. Очередная поделка Мори. Не испытывая желания выяснять, что это такое, Грэйс выбралась на улицу через проход между домами.

Электрические огни «Харродс» освещали улицу во всю ее ширину. Чувствуя себя на виду в их ярком свете, Грэйс, тем не менее, остановилась под ними в ожидании кэба: в густой ночной темноте это было единственное место, где ее мог заметить кэбмен. В такую погоду немногие кэбмены отважились выехать на улицу, и Грэйс уже собиралась пуститься в путь пешком, когда один из них наконец остановил рядом с ней свою усталую лошадку. Возница был озадачен, когда она сказала, что ей все равно, куда ехать, и изумился еще больше, когда она стала определять, в какую сторону поворачивать, подбрасывая соверен. Однако, поскольку она пообещала отдать ему этот соверен на следующее утро в семь, он не стал задавать ей лишних вопросов, видимо, объяснив для себя ее поведение очередной причудой аристократического населения Белгравии, о которой ему до сих пор не приходилось слышать. Из стоящего рядом с ней на сиденье чемоданчика доносилась возня запертого там Катцу. Это подействовало на нее успокаивающе, это значило, что Мори не знает о местонахождении осьминога. Кэбмен пару раз оглядывался на чемодан, но затем сосредоточился на дороге.