Игорь Шприц - Двойной Нельсон

— Да черт с ней, — отмахнулся Путиловский. — У меня просьба поважнее. Не могли бы вы найти невесту?

— Фам? — От изумления Лейда Карловна чуть не выронила пустое блюдо.

— Боже упаси! Зачем мне невеста, когда есть вы? Ивану Карловичу.

— Ха! Нефесту Ифану Карловичу! — Уже по интонации старой девы стало понятно, что шансы у Берга почти нулевые. — Та кто с са такого пойтет?

— Иван Карлович офицер! И весьма достойный человек! — Франк оскорбился равно за Берга и за себя, как незаслуженно обижаемых прекрасной половиной человечества. Хотя какой дурень первым назвал их прекрасными? Истинный философ так бы никогда не сказал.

Лейда Карловна, почувствовав за собой силу всего женского племени, пошла ва-банк:

— Самуж выхотяг са нетостойных! — и покинула кабинет с гордо поднятой головой.

Франк хрюкнул в салфетку, а Путиловский добавил вслед:

— Только хорошенькую!

И услышал ответ из коридора:

— Опойтется ваш Берг! Люпую восмет!

Нет мира под оливами, и в подтверждение этому зазвонил телефон. Путиловский с тоской посмотрел на дьявольское изобретение, но делать нечего — не подходить к нему за двести пятьдесят рублей (годовая абонентская плата) было бы накладно.

Франк струхнул, подумав, что это Клара, но вовремя вспомнил, что у них телефона нет, воспрял духом и с интересом наблюдал за развитием событий. Ночь обещала стать необыкновенной.

И точно: из Департамента объявили о взрыве на Загородном проспекте. Сон сразу вылетел из двух голов, потому что Франк наотрез отказался бросить друга в беде:

— Скажу Кларе, а ты подтвердишь, что мы с тобой всю ночь спасали город от неминуемого взрыва!

Пришлось Путиловскому согласиться, но за это Франк обещал никуда не влезать, ничего не трогать и в развращающие умы разговоры с нижними чинами не вступать. На том и тронулись, как только прибыла разъездная служебная карета.

* * *

Едва Вершинин появился на пороге комнаты, как Оленька накинулась на него с безумными поцелуями счастья, но была немедленно изгнана в свою девичью обитель.

Бумаги лежали на столе соблазнительной пачечкой и вкусно пахли дымком.

«Ну! Начинай же!» — сказал дрожащий от репортерской жадности внутренний голос, но Вершинин растягивал удовольствие до последнего.

Он выглянул в окно — внизу как муравьи суетились пожарные, вкруг них толпилась вездесущая публика, с нетерпением ожидая большого пожара, жертв и зрелищ. Но все подходило к своему логическому концу. Безногого увезли в лечебницу, а мертвый лежал в углу двора, накрытый дворницкой рогожей. Более ничего интересного не наблюдалось.

Наконец Вершинин успокоил внутреннюю дрожь, сел в рабочее кресло и, прежде чем коснуться бумаг, трижды перекрестился. Потом столько же раз сплюнул через левое плечо. И взял первую страницу, лежащую к нему оборотной чистой стороной. Перевернул. Так, листы пронумерованы... Этот был третий. Нашел второй, седьмой... вот и первый! И стал внимательно читать, от усердия чуть шевеля губами.

Дочитав первую страницу, Вершинин так же внимательно прочитал вторую, третью. Отложил эти три в сторону и задумался. В таком задумчивом состоянии он просидел минут пять, не ощущая времени. Затем быстро достал из ящика чистые листы бумаги, новое перо, открыл чернильницу и застрочил четким ясным почерком, не останавливаясь ни на секунду. Строчки ложились ровной чередой, превращая белое поле листа в поле битвы за новую, хорошую жизнь!

Он писал ровно десять минут. Не читая, поставил витиеватую красивую подпись и стал переодеваться, одновременно натягивая и рубашку, и брюки. Затем выскочил за дверь с написанным в руке, однако за дверью остановился, секунду помедлил, вернулся в комнату и заметался в поисках тайника для похищенных бумаг. Первые три места его не удовлетворили, пока наконец взгляд не упал на печку. Вряд ли ее будут топить в скором времени.

Вершинин аккуратно свернул бумаги, закутал сверток в старое нижнее белье и засунул все это в дымоход, запачкав руку в копоти. Один лист он сложил вчетверо и бережно спрятал за отставший шпон письменного стола. Затем быстро вышел, закрыл дверь и побежал в редакцию. Если успеть, то еще можно убрать что-нибудь малозначащее с первой полосы. Он даже уговаривать не станет! Материал кричит сам за себя — вот так рождаются сенсации!

* * *

Медянников очумело оглядывал пожарище.

— Жаль, нету Берга. Ни хрена не понимаю! Может, послать за ним?

— Думаю, это будет несколько преждевременно,— усомнился Путиловский и закурил, чтобы обдумать ситуацию. — Навряд ли, судя по вчерашнему, он способен трезво оценить обстановку. Пусть спит до утра!