Игорь Лебедев - Змеиная голова

– Не очень понимаю, что вы собираетесь мне предъявить, господин сыщик.

– Убийство шестерых человек.

– Будет вам, – с ленцой протянул преступник. – Это все Солома – совершеннейшее животное, управы на него никакой.

– А покушение на жизнь чиновника сыскной полиции? – вступил Жарков.

– Ну а я-то при чем? Пипку пытайте, чего это он вздумал меблированные комнаты взрывать… Только сдается мне, ничего он вам не скажет. Как и Солома.

– Найдутся улики и без них, – сказал криминалист и извлек из кармана фотографию, где в особом освещении была запечатлена страница, вырванная Ардовым из альбома, лежавшего на стойке в клубе. На ней отчетливо прочитывалась надпись: «Сыскаря въ доску» [93] «Сыщика убить» ( блатн .). .

– Это надпись, которую вы сделали на клочке бумаги в день покушения на Ардова.

Мервус с удивлением взглянул на фотографию. Казалось, он даже на мгновение растерялся, но тут же взял себя в руки.

– Изображение получено по методу физика Роберта Вуда, – пояснил криминалист.

– Эту записку вы отправили с посыльным Пипочке, который и устроил взрыв у меня на квартире, – сказал Ардов. – Несмотря на то что оригинал был уничтожен, как видите, нам удалось восстановить надпись по оттиску, оставленному в тетради.

– А это исполненный вашей рукой список участников турнира – оттуда же, – предъявил Жарков страницу. – Доказать, что обе записи были сделаны одной и той же рукой, не составит труда. Присяжным будет что обсудить.

– Что ж… Неплохо… Вашего Вуда я не предусмотрел… – задумчиво произнес Мервус и обернулся к Ардову: – Поначалу вы очень веселили меня, господин сыщик, заглатывая одну наживку за другой. Играть с вами было сущим удовольствием. Но вынужден признать – недооценил.

Задержанный картинно тряхнул головой, изображая поклон.

– С вашими способностями взяться бы вам за поистине великие дела, Илья Алексеевич. А вы засели в клопиной дыре – разгребать дерьмо с этими золотарями.

Мервус кивнул на конвойных.

– А сейчас прошу меня извинить, господа, мой арест не входит в мои планы.

Бывший маркер сорвался с места и что есть силы устремился в направлении стены, в нишах которой красовались морские пейзажи. Этот неожиданный финт вызвал замешательство многочисленных чинов полиции: преступник не пытался сбежать, но, как видно, решил покончить с собой на глазах собравшихся – он мчался прямиком на стену и даже выставил вперед голову. Казалось, еще мгновение – и он расшибется о стену. Но вместо того чтобы расколоться от страшного удара, голова его с разбегу прорвала живописный холст, которым была затянута ниша в стене возле клетки с попугаем. Еще через мгновение он весь скрылся за дверью, показавшейся в дыре за разорванной картиной. Подоспевший к двери Свинцов принялся колотить ногами, толкать плечом. Бесполезно.

– Оставьте, Иван Данилович, – устало проговорил подошедший Ардов, стаскивая с себя парик. – Он ушел.

– Чего встали, долдоны?! – закричал околоточный надзиратель, не желая мириться с проигрышем. – Ну-ка живо на улицу!

Свинцов помчался к выходу, увлекая за собой опешивших городовых.

– А как вы догадались, что маркер – Мервус? – спросил Жарков.

Илья Алексеевич молча извлек из стойки маркера трость с рукояткой в виде змеиной головы, за зубами которой просматривалась пятнистая горошина зеленоватого оттенка. Он увидел ее впервые, когда записывался на участие в турнире. Тогда эта трость окончательно расставила в голове Ильи Алексеевича все части картины по своим местам.

Эту змеиную голову описывал профессор Бессонов, ставший жертвой Мервуса; ее же зарисовал и следователь Горбоносов, который вел дело о смерти отца до того, как не был найден на улице мертвым как будто от удара каретой.

К Ардову подошел похожий на грача распорядитель и протянул поднос, на котором лежал пухлый конверт.

– Что это? – удивился сыщик.

– Тысяча рублей, – огласил Дурылин.

Ардов и Жарков переглянулись.

– Призовой фонд, – поспешил устранить непонимание «грач». – У нас все по-честному.

– Бери, Илья Алексеевич, – подтолкнул друга Жарков. – Честная победа.

– Какая же это победа, – грустно сказал Ардов и поплелся к выходу.

На выходе из клуба Илью Алексеевича заключил в объятия сам Троекрутов, прибывший осуществлять арест Костоглота. О том, что Ардов воскрес, ему буквально за минуту до этого доложил выскочивший вслед за городовыми Свинцов.