Вадим Деружинский - Чёрная лента

Профессор, сняв очки, продолжил свой рассказ:

— Миндовга, короля прусской Погезании, считали «язычником» из-за того, что он на ятвяжском или же погезанском языке двукратно произносил молитву «Отче наш»: «Пусть будет воля Твоя, Господь Бог!», то есть «Numons dajs tawo walle, Deiwe riks», перед посадкой на коня или в лодку, перед входом в город и на мост, перед питьем, едой и сном. Дело в том, что в Балтике до канонического христианства были распространены ереси в виде арианства и богомильства. Регион этих ересей — все балтийское побережье. За исключением тогда диких и действительно языческих племен типа жемойтов. Полоцкий князь Всеслав Чародей активно помогал еретическим восстаниям в Полабской Руси ободритов в 1066 году и в Швеции в 1067. Арианство и богомильство именовались у католиков и православных «язычеством», а на самом деле это было христианство, считавшееся ересью. Теперь вы понимаете?

— Не совсем… — признался Алесь. — А в чем смысл тайной веры и этого мистического Договора, о котором написано на чаше?

— Честно говоря, тут и для меня многое остается загадкой, — Дайнович надел очки и стал снова рассматривать артефакт. — Арианство было религией в основном готов и полабских славян, оно отрицало Троицу и имело прочие особенности, на которые накладывались традиции уже самих готов, а потом и пруссов с литвинами… У готов прах великого князя обладал мистической силой. Возможно, перед нами результат этих верований… Но в любом случае арианство было истреблено как ересь, а последними последователями этой веры — уже тайными — оставались наши литовские князья. С этим связана еще одна загадка — исчезновение литвинского языка в шестнадцатом веке и появление вместо него старобеларуского языка — под влиянием волынского диалекта русинского, то есть украинского языка. Этот литвинский язык был сакральным, на нем читали тайные арианские молитвы… И его считали «еретическим» католики и православные. Во многом по этой причине он и исчез…

— Так внутри этого сосуда действительно пепел Ольгерда?

— Пепел? — профессор потряс чашу Ягайло, внутри ее таилось что-то сыпучее. — Вот это и странно… Судя по источникам, Ольгерд умер в 1377 году, и одно из его последних деяний — он успел подчинить ВКЛ Москву. Почему через три года в Куликовской битве сражались вовсе не за Москву, а за нашу Литву наши беларуские, то есть тогда литовские полки во главе с двумя его сыновьями Андреем и Дмитрием Ольгердовичами, которые руководили битвой и победили Мамая своими засадными полками ВКЛ. Но суть не в этом. Ольгерд был сыном тверской княжны, его дети — от витебской и тверской жен тоже рода Рюриковичей. Он, очевидно, был не сожжен, а положен в гроб по христианской традиции. Ведь он был, кроме своей литвинской арианской веры, еще и православным, и имел православное имя Александр. Возможно, внутри и не пепел вовсе… Тем более, что на пепел это не похоже…

— А что же тогда? — снова удивился журналист.

— Что тогда?.. Сердце, например… — посмотрел на него Чеслав Дайнович.

Он сам был поражен своей догадкой.

— Сердце Ольгерда?

— А почему нет, мой друг? В Средние века это было достаточно распространенным явлением: всякие святые мощи и прочее. Сердце, конечно, забальзамировали или высушили. Владелец этого амулета рядом со своим сердцем носил сердце великого Ольгерда. Я как ученый, конечно, отрицаю всякую магию подобных святых вещей, но факт есть факт: с этим амулетом на груди Ягайло стал Великим князем Литовским и Русским, потом королем Польским, а затем вместе со своим братом Витовтом разгромил в 1410 году Тевтонский орден, положив ему конец. Таковы факты. А они — вещь упрямая… Вот «Черная лента» и боится этой мистической силы…

Профессор бережно положил артефакт на стол и замолчал, глядя на сокровище. Чуть правее перед ним лежала вторая драгоценная находка — блокнот Доминика Радзивилла, в котором тот карандашом сделал свои последние записи. Дайнович уже прочел их несколько раз.

— Ладно, дорогой профессор… — Алесь коснулся его плеча. — У нас еще будет время разобраться с этими историческими загадками. И в подземелье замка вернемся. Но что нам делать сейчас?

— Вот это вопрос… — вздохнул Дайнович. — Собственно говоря, и это огромная удача, крест Витовта и чаша Ягайло у нас, а не у немцев. Пусть нацистами занимается контрразведка и полиция. Наш коллега из Дефензивы Ян Янкович еще утром уехал вслед за Отто Клаусом в Вильно. Или вы думаете иначе? У вас, мой друг, есть какой-то план?