Аполлинарий Колдунов - Крысолов [СИ]

Но вот в чем вопрос — оставят ли его в живых, если он даст деньги. Это была очень большая проблема.

Рейнтоп, сидя на полу, привалившись спиной к стене, тихонько постанывал.

— Леля, Леля, — укоризненно покачал он головой. — Мне уже много лет, а вы меня так швыряете, не хорошо. Лёне это бы не понравилось.

— Вот мы у него и спросим, — ответила Леля. — Деньги дашь?

— Леля, вы серьезно думаете, что из Бутырки бегут? На моей памяти это был только один смельчак — Дзержинский. Но он, поэтому и начальник ЧК.

Леля злобно прищурилась.

— Интересно, Саша, кто продал Леню?

Дыхание у Рейнтопа перехватило. Что известно, это шалашовке? Внешне, Рейнтопу удалось сохранить невозмутимость.

— Леля, об этом вам надо спросить в МУРе. Но вы туда, как я понял, не торопитесь.

Леля промолчала. Потом снова спросила:

— Так что с деньгами?

— Леля, мы с вами разумные люди. Если я вам сейчас дам деньги, вы меня порешите.

Заметив, как вздрогнула при этих словах Леля, у Рейнтопа забрезжила надежда.

— А делать этого я вам не советую, и не потому что очень хочу жить. Правда, это тоже есть. Но я забочусь о вас, еще совсем молодых людях. Вы не сходняк, что бы порешить уважаемого человека. За это вам просто оторвут голову, и не посмотрят, что Леня в большом авторитете ходит.

Леля задумалась. А ведь он дело говорит, — пронеслось у нее в голове.

— Дашь деньги, будешь жить, — наконец сказала Леля. — Правда, тебе придется поверить нам на слово.

— Придется, — утвердительно покивал головой Рейнтоп. Других выходов у него не было.

По дороге домой Рейнтоп мучительно размышлял. Сообщать в МУР или нет. И только войдя в квартиру, он решил. Надо сообщить, иначе потом ему точно не выбраться из этой поганой страны. А он уже определился — остаток жизни он проведет в Ницце. Средства позволяли.

Влада, узнав о готовящемся побеге, даже не помышляла арестовывать Рейнтопа. Советская власть гуманна — сообщение о побеге перевесить тот факт, что Сашка Пан дал для этого деньги. Адвокаты мгновенно докажут, что иного выхода у него не было.

А вот предотвратить побег было в ее силах.

Итак, процесс, заканчивается, приговор на днях вынесут. Результат его понятен — Пантелеева расстреляют. Сейчас три дня праздников, в эти дни внимание охраны, как не старайся, снижается, да и заключенным разрешат прогулки, а может, и двери камер будут открыты. До нового года Пантелеева расстреляют, это понятно. Значит, другого момента бежать у него не будет. Только предстоящие праздники. Жаль времени мало, выявить предателя, скорее всего не успеть.

План был прост. 7 ноября двери некоторых камер, по случаю праздника, действительно были открыты. Надзиратель 4 галереи Иван Кондратьев за 20 миллиардов согласился помочь. Он должен был заговорить другого надзирателя, предварительно передав ключи Мишке Корявому; в это время Мишка Корявый должен был открыть камеры Пантелеева и Гаврикова. Единственное чего не знали бандиты, что вся тюрьма была окружена, и бежать из нее невозможно. Однако необходимо выявить предателя. Поэтому решили дать возможность бандитам покинуть здание, а брать всех на улице. Потом установить, кто помогал беглецам.

Вначале у Кондратьева все шло по плану. Он передал ключи Мишке, а сам собирался пригласить надзирателя Васильева выпить чаю и в этот момент связать его. Пантелеев и остальные беглецы предполагали спуститься по связанной из лоскутов простыни веревке вниз. Для видимости Кондратьева предполагалось оглушить.

Однако все сорвалось из-за того, что Васильев проявил служебное рвение. Он не пошел пить чай.

Прошло три дня. Побега не было. Засаду необходимо было снимать. Влада уговорила оставить ее еще на ночь. Все решила случайность.

Некоторое время в Исправдоме царила тишина. Вдруг погасло электричество. Весь исправдом освещался всего на всего одной висячей 500-свечевой электрической лампой, и эта лампа погасла.

Тюрьма погрузилась во мрак.

Еще мгновенье, и свет снова загорелся.

Где-то хлопнула дверь.

Снова погасло электричество.

Гавриков проснулся оттого, что кто-то звал его по имени. Проснувшись, он увидел Мишку Корявого.

— Выходи быстрее, — прошептал Мишка.

Гавриков вскочил и выбежал на галерею. Кто-то дернул его за рукав.

— Гаврила, надо срочно уходить, — это был Пантелеев.

— Как? — спросил Гавриков. Он успел посмотреть на нижние галерии и увидел, что на третьей и на второй находятся дежурные надзирательницы. Правда, они сидели за столами и, похоже, спали.