Аполлинарий Колдунов - Крысолов [СИ]

— Пути всего одна ночь.

— А не опасно?

— Может быть, и опасно.

Владе все более и более переставал нравиться этот разговор. Бакай на последней встрече сообщил ей, что министр внутренних дел Трепов и его помощник Гарин замыслили какую-то провокацию. В строжайшей тайне они поручили начальнику департамента полиции Рачковскому провести ее. Смысл этой операции Бакаю известен не был, но он пообещал выяснить. Единственное, что он мог сообщить более-менее точно, что здесь может быть задействован Гапон. Влада поехала в Гельсингфорс. И что она слышит? Гапон собрался в столицу. Влада пока не могла уяснить весь смысл задуманной охранкой комбинации, но поведение священника говорило о том, что он готов для вербовки жандармами.

— Вот и Поссе мне говорит, что опасно. Убеждает не ехать. Как ты думаешь, если вызвать рабочих сюда или в Выборг?

Влада задумалась и потому слегка вздрогнула, когда Гапон снова заговорил. Ответить ей было нечего. Она пыталась понять кто перед ней — просто запутавшийся и запуганный человек или готовый на все провокатор.

— Паспорт у тебя есть? — снова заговорил Гапон.

— Да, я захватила на всякий случай.

Она отдала Гапону фальшивый паспорт на имя Феликса Рыбницкого. Пряча паспорт, он повторил свой вопрос:

— Так ты думаешь, повесят?

— Обязательно, — окончательно обозлившись, сказала Влада. Она крыла себя последними словами, что приехала сюда.

Она стала прощаться. На столике у постели лежал заряженный браунинг. Гапон взял его и потряс им над головой.

— Живым не сдамся!

Кажется, он сошел с ума, — подумала Влада и, быстро встав, почти бегом покинула квартиру.

Через час она уже ехала поездов в Женеву. На своей первой же встрече Бакай сообщил ей имя провокатора. Ей надо было срочно посоветоваться с Савинковым. Лучшей кандидатуры она не находила.

Влада нашла Савинкова в одном из женевских кафе. Коротко рассказав ему о полученных сведениях, без упоминания источника, она спросила:

— Что ты думаешь об этом?

— Что я думаю? — переспросил Савинков. — Ничего.

— А Татаров? — наконец спросила Влада о возможном предателе.

— Я знаю Татарова давно, — возбужденно заговорил Борис, — и не могу допустить мысли, чтобы он стал провокатором.

— Но, Борис, ты же не станешь утверждать, что последние провалы — случайность? Через два дня собирается центральный комитет, давай там это обсудим? — предложила Влада.

Борису нечего было возразить.

Савинков Борис Викторович (1879–1925) — один из лидеров партии эсеров, писатель (литературный псевдоним — В.Ропшин). В конце 90-х годов принимал участие в студенческом движении Петербурга. С 1901 года примыкал к социал-демократам. В 1903 году вступил в партию эсеров и вошел в ее боевую организацию. Организатор террористических актов — убийства Плеве, Великого Князя Сергея Александровича, покушений на Дубасова и Дурново. Во Временном правительстве — товарищ военного министра. В 1924 году арестован при переходе советской границы и осужден на 10 лет тюремного заключения. Покончил жизнь самоубийством.

На совещание центрального комитета собрались Савинков, Минор, Чернов, Тютчев, Гоц и несколько других товарищей.

Влада снова коротко доложила о первых результатах своей работы по разоблачению провокаторов.

Первым высказаться решил Гоц.

— Я много думал. Положение очень серьезное. Мы, мне кажется, должны стоять на единственно революционной точке зрения: для нас не может быть ни имен, ни авторитетов. В опасности партия, поэтому будем исходить из крайнего положения — допустим, что каждый из нас находится в подозрении. Я начинаю с себя. Моя жизнь известна. Кто может что-нибудь возразить?

Он остановился, потом на жизни каждого из присутствующих и спросил:

— Может быть, кто-нибудь определенно подозревает кого-либо?

Встал Чернов.

— Я внимательно выслушал уважаемого мною Михаила Рафаиловича и позволю высказать свое предположение. Кем было инициировано данное обсуждение? Нашим молодым товарищем Владиславой. Что мы знаем о ней? Достаточно мало — а ведь она богата, происхождения дворянского, вращается в высшем свете. И, тем не менее, она с нами. Я не могу сказать, что не доверяю Владиславе, но откуда у нее сведения о Татарове?

Влада онемела от неожиданности. Да, она должна была признать, что в словах Чернова много правды. Но сама она даже не задумывалась, почему она пришла в революцию. Видимо, это были ее жизненные убеждения.