Эндрю Уилсон - Оттенки зла. Расследует миссис Кристи

– Да, неожиданная гибель – это всегда тяжело, – сказала я. – Однако в данном случае все произошло так быстро, что она, я уверена, не страдала, – добавила я, сама не вполне себе веря.

– Спасибо хоть за это, – сказал Тревельян. – Но все равно это не укладывается у меня в голове. Я знал только, что она убежала из нашего дома на Брук-стрит, не оставив записки. Я думал, она проведет ночь у какой-нибудь подруги в Мэйфейре, а на следующий день вернется. Такое уже не раз бывало. В нашем браке не все шло гладко.

– И вы говорите, у нее был горячий темперамент?

– Это мягко сказано, – откликнулась Хелен.

– Но, Хелен, ты не представляешь, в каком напряжении она жила, – возразил Тревельян, и Хелен замолчала, предоставив ему слово. – Нервы у нее действительно были не в порядке. Она могла вести себя совершенно нормально несколько недель, а потом вдруг без всякой видимой причины впадала в какое-то маниакальное состояние. Целыми ночами танцевала, болтала или бродила по улицам. Говорила, что чувствует необыкновенный прилив энергии, творческого вдохновения. Как-то сообщила мне, что написала за ночь целый роман, но когда я стал читать ее записи, то увидел лишь какую-то тарабарщину, набор бессмысленных фраз и непристойностей. А после этого она могла так же неожиданно броситься в слезах на постель, угрожая нанести себе увечье, покончить с собой. Все это было поистине невыносимо.

– А когда ваша жена исчезла из дома?

– Первого января. Ночью у нас была куча гостей, все слишком много пили и слишком много… позволяли себе. Возможно, Джина что-то увидела или что-то вообразила. И вот она куда-то удрала. Я сообщил об этом в полицию, они поместили объявления в газетах, расклеивали их на улицах, искали ее – но все напрасно.

– Она знала о ваших отношениях с мисс Харт?

– Не знаю. Хелен хотела, чтобы я сказал ей, но я никак не мог выбрать подходящий момент. То Джина находилась в экстазе, то погружалась в депрессию. В нормальном состоянии она почти не бывала.

Хелен Харт издала вздох, который звучал красноречивее десятка невысказанных фраз и невыраженных желаний.

– Ну что ты вздыхаешь, Хелен? – раздраженно бросил Гай. – Что я мог сделать? Сказать жене, что у нас с тобой роман? Ты хотела, чтобы я толкнул ее на самоубийство? – Гнев сверкнул в его глазах и прогремел в голосе. Широко шагая, он прошествовал к дверям библиотеки, открыл их и обернулся. – Если ты этого хотела, ты своего добилась. Надеюсь, ты довольна.

С этими словами он захлопнул дверь и оставил нас в растерянности посреди турецкого ковра с изысканным узором.

– Как видите, миссис Кристи, Гай все еще не пришел в себя, – сказала Хелен.

У нее самой белая, как фарфор, кожа на шее покрылась красными пятнами.

– Горе может воздействовать на людей самым неожиданным образом, – сказала я, стараясь преодолеть замешательство, в котором оказались мы обе.

– Ох, только не надо мне сочувствовать, – процедила сквозь зубы Хелен. – Я счастлива, что стерва умерла.

Я была настолько потрясена этим высказыванием и злобой, с какой оно было произнесено, что не смогла вымолвить ни слова.

– Я знаю, говорить так ужасно грешно, но это правда. Ее нет, и мы можем наконец вздохнуть свободно.

С приближением шторма все выходы на палубу временно закрыли. Мы стали плавучим островом, отрезанным от мира и оставившем в океане труп своего островитянина.

Большинство пассажиров проводили время в каютах. Еще до полудня ко мне постучал стюард и вручил записку от Гая Тревельяна. Тот благодарил за доброту и предлагал в связи с ненастьем отложить наш совместный обед. Помимо того, что он страдает от морской болезни, писал Гай, он будет не в силах выдержать сочувственные взгляды пассажиров. Вместо этого он приглашал меня пообедать на следующий день в более интимной обстановке отдельного кабинета. Он собирался позвать еще несколько интересных людей и выразил надежду, что я останусь довольна обедом и прощу ему недостаточно учтивое поведение накануне.

Я отослала ему ответ с согласием и легла на койку, хотя знала, что не усну. Я думала о Джине Тревельян и о том, как грациозно она порхнула с палубы навстречу смерти. Из газет я узнала, что она была наследницей огромного состояния, оставленного отцом, производителем минеральных удобрений. О ее недавнем исчезновении я не знала, поскольку по совету врачей избегала в последнее время читать газетные новости. Медики боялись, что какой-нибудь бульварный писака вдруг вздумает откопать прошлогоднюю историю моего исчезновения.