Валерия Вербинина - Дом на Солянке [litres]

– Ваня, уведи ее, – распорядился Константинов. – Девушка, простите, нам надо работать. Вы нам мешаете.

– Что значит мешаю? Моего брата убили! Я имею право знать! Почему они так себя ведут? Почему рыжая сказала, что им ничего не будет? Что это значит?

– То и значит, что ничего нам не будет, – сказала Щуровская спокойно. – Нет доказательств, нет обвинения, а показания против себя я не дам.

– Это правда? – Соня совершенно растерялась. – Вы… вы что же, отпустите ее? Как вы можете…

– Гражданка, уйдите, – уже с раздражением повторил Константинов. – Когда вы нам понадобитесь, мы вас вызовем. Ваня!

– Соня, идемте, – вмешался Опалин.

Щуровская усмехнулась и села на свободный стул возле Сизовой.

– Я… да, сейчас, – пробормотала Соня.

Но она никуда не пошла. Вместо этого она внезапно извлекла из-под плаща обрез и, наставив его на Щуровскую, выстрелила в упор из обоих стволов.

На звук выстрела сбежались агенты из соседних кабинетов. Константинов орал и матерился. Иван вырвал у Сони обрез, но было уже слишком поздно. Роковая красавица лежала на полу с дырой в груди, а Сизова, которой в лицо попали кровавые ошметки и брызги, билась в неподдельном истерическом припадке.

– Бабушка права, – бормотала Соня, не сводя взгляда с женщины, которую она убила, – око за око, и это правильно. Око за око, зуб за зуб. Только так! – И с торжеством, поразившим Опалина до глубины души, она набрала слюны и плюнула на труп своего поверженного врага.

– Идиотка! – крикнул Константинов, подступив к ней вплотную. – Ты хоть понимаешь, что тебе придется за это отвечать?

– Не ори на нее! – рявкнул Опалин, встав между ними. Тут вмешались другие агенты, и их растащили.

– Так, – сказал Константинов, немного успокоившись, – сестрицу – под арест, а с тобой, Опалин, я еще поговорю!

– Да пошел ты…

Их снова растащили, и кто-то догадался послать за Филимоновым, чтобы он привел в чувство своих закусивших удила подчиненных.

«Сегодня в кино:

1-й Художественный (принадлежит кинофабрике «Совкино»). И. Мозжухин и Н. Лисенко в нашумевшей картине «Отец Сергий» («Князь Касатский»). Производство 1917 г. Картину иллюстрирует симфонический оркестр под управлением Ф. Ф. Криш. При театре летнее фойе-сад. Сверх программы – «Совкино-журнал»: подписание пакта Келлога в Париже. На дневные сеансы все места 50 копеек. Гардероб бесплатный».

Все понятно: столетний юбилей Толстого нагрянул неожиданно, кинофабрики не успели ни черта снять, поэтому из закромов достали фильм – ровесник революции, причем с эмигрантом Мозжухиным.

«Сокольнический круг» (принадлежит кинофабрике «Совкино»). Вход в сад 15 коп., в праздники 25 коп. Новая художественная драма «Светлый город». Оркестр духовой музыкальной школы…» – так, все ясно, дальше можно не читать.

«Уран». Новая американская трюковая комедия «Представьте меня». Картину иллюстрирует оркестр под управлением М. Ковальского». Она же идет в бывшем «Ша-нуаре» на Страстной.

«Гос. театр «Реалистический». «Ночной экспресс» с участием Гарри Пиля». Кино съело театр, и весь реализм.

«Клуб имени Рыкова. Новая художественная постановка «Знойный принц». Знаем, какие такие бывают принцы, да еще художественные. Название с потолка, чтобы публика купилась, а сам фильм наверняка дрянь несусветная.

«Ривьера». Новая художественная постановка по произведению Льва Толстого «Казаки». Значит, все-таки сняли один фильм к юбилею. Но публика все равно не пойдет, ей Гарри Пиля подавай и трюковые комедии.

«Артес» (принадлежит кинофабрике «Межрабпомфильм»). 4-я неделя! Монопольно! Прошедшая с колоссальным успехом за границей «Симфония большого города». Картину иллюстрирует оркестр под управлением»…

В саду «Эрмитаж» Опалин убивал время до вечернего сеанса, прилежно читая последний выпуск «Красного рабочего». Не то чтобы его интересовали программы кинотеатров, хроника, которую он знал гораздо лучше Матюшина, и многочисленные объявления – просто чтение отвлекало его от неприятных мыслей. Ночью он был молодцом и разобрался с бандитами, а потом допустил промах, который тотчас же попытались использовать против него. Константинов бушевал так, словно не Соня, а сам Опалин завалил из обреза четырехкратную вдову Щуровскую, которая завлекла Николая Кирпичникова и обрекла его на смерть. Следует, впрочем, отдать должное Филимонову: он выслушал все стороны, пообещал, что во всем разберется, и, когда Иван уже мысленно приготовился к худшему, отправил его отдыхать.