Валерия Вербинина: Дом на Солянке [litres]

– Я не знаю, что там сказала Марья Дмитриевна, – начал он, – но учтите, пожалуйста, что наши барышни любят пофантазировать…

– Это кто сейчас вышел? – спросил Опалин, покосившись на дверь.

Только теперь Басаргин разглядел возле его виска довольно широкий зарубцевавшийся шрам, отчасти скрытый давно не стриженными темными волосами. «Однако… кастет, что ли? Нет, не похоже… А может быть, и кастет… Опасно у них там, в угрозыске, ох, опасно…»

– Его зовут Глебов, Степан Сергеевич, – ответил он на вопрос собеседника. – Он тут работает.

– А вы?

Басаргин назвал себя и добавил, что тоже трудится в «Красном рабочем». В доказательство ему пришлось предъявить редакционное удостоверение с фотографией, печатями и подписями.

– Профсоюзная книжка у меня дома хранится, – пояснил он.

В то время профсоюзная книжка была основным документом, удостоверяющим личность, но так как далеко не все граждане состояли в профсоюзах, то показывали любой документ, который был под рукой. Мысленно Басаргин приготовился к вопросу о том, почему книжка находится дома, но Опалин ничего не стал говорить, а сел за стол и внимательно прочитал все, что значилось в удостоверении, включая адрес и телефон редакции.

– Вы хорошо знали Колоскова? – спросил он, подняв глаза на Басаргина.

– Мы работали вместе. Конечно, знал. А что с ним случилось?

– С чего вы взяли, что с ним что-то случилось? – осведомился Опалин неприятным голосом.

«Щенок», неожиданно рассердился писатель. Корчит из себя важную персону, пользуясь тем, что он представитель власти, у которого есть право задавать любые вопросы.

– Вы о нем говорите в прошедшем времени, – язвительно напомнил Басаргин. – Так, словно его больше нет.

И он с удовлетворением отметил, как нахмурился его собеседник. Тоже мне, вздумал таинственность разводить! Мальчишка.

– Ну, есть или нет, еще предстоит разобраться, – проворчал Опалин, исподлобья глядя на собеседника. – Знаете, обычно, когда люди исчезают, их потом находят… не очень живыми.

Выражение «не очень живые» живо напомнило Басаргину Матюшина, который в газете отвечал за хронику происшествий и периодически выдавал перлы вроде «был убит насмерть». Но тут вернулся Должанский и с удивлением поглядел на юнца, устроившегося за его столом. В нескольких словах Максим Александрович объяснил, в чем дело.

– Очень приятно, я Должанский, Петр Яковлевич… кхм… Да, конечно, можете взять бумагу. Чернила не очень, но уж какие есть…

Опалин стал заполнять протокол. Переписав из удостоверения Басаргина сведения о нем, он вернул писателю документ и стал задавать вопросы по существу. Когда Максим Александрович последний раз видел Колоскова? Не казался ли он встревоженным? Были ли у зама враги?

– Ну, видел его, – бормотал Басаргин, морща лоб, – в середине августа, перед тем, как он должен был уехать в отпуск… Где? Да здесь же… в смысле, в этом здании. Враги? Ну… мы не были с ним коротко знакомы, чтобы я знал такие, гм, интимные подробности…

Все происходящее начало его забавлять: серьезность агента МУУРа, который расследует таинственное исчезновение человека, удравшего к любовнице, казалась нелепой, вопросы – лобовыми и глуповатыми. «Ему бы подучиться где-нибудь, – подумал Басаргин, заметив, что Опалин пишет с орфографическими ошибками, – лицо-то у него неглупое… А вот шрам нехороший. Кто-то пытался ему голову проломить… интересно, кто это был?»

Меж тем Степушка Глебов суетился, бегая из кабинета в кабинет, и рысцой преодолевал извилистые и длиннейшие, как путь к духовному очищению, коридоры трудового дворца. Хотя Опалин недвусмысленно послал Степу за старшей машинисткой, инстинкт подсказал Глебову, что прежде всего о визите незваного гостя надо поставить в известность редактора.

Он метнулся к Оксюковичу, но узнал: тот только что уехал по делам в казенном автомобиле. Тогда Степа побежал искать заведующего и настиг его в одной из курилок.

– Поликарп Игнатьевич, там агент МУУРа… – выпалил запыхавшийся Глебов. – Про Колоскова вопросы задает…

Поликарп раздавил окурок папиросы и пожелтел лицом.

– Это Ксения, идиотка, везде бегала и требовала, чтобы ей вернули мужа, – проворчал он. Ксения Александровна была супругой без вести пропавшего зама. – Как зовут-то?

– Кого? – спросил Глебов, всем лицом, интонацией, наклоном фигуры и даже трубкой выражая готовность услужить.

– Да агента этого.

Фамилия незваного гостя меж тем вылетела у Степы из головы.