Валерия Вербинина - Дом на Солянке [litres]

– Агент Логинов слушает… Здесь. Сейчас спрошу… Ваня, – крикнул Логинов, оторвавшись от трубки, – тут какая-то гражданка Теплякова пришла. Говорит, дело у нее до тебя.

Опалин высунулся из-за шкафа:

– Дело? Ну ладно…

– Да, пропустить, – сказал Логинов в аппарат. – Она хоть симпатичная? – спросил он, повесив трубку.

– Раз увидишь – не забудешь, – хмыкнул Иван.

Она явилась через минуту, решительно сжимая сумочку и громко стуча каблуками. Маленькая, с кудрявыми волосами мышиного цвета и глазами немного навыкате, она действительно казалась оригинальной, но симпатичной ее никто бы не назвал. Разговор она начинала, как атаку, бросаясь вперед очертя голову и без всяких предисловий.

– Я должна вам сказать кое-что, – заявила Теплякова, усаживаясь на стул, который ей указал Опалин. – В редакции я не могла, а сейчас могу. – Она испустила сухой смешок, от которого у Логинова по спине поползли мурашки, но у Опалина, судя по всему, нервы были крепче, потому что он и бровью не повел. – Это касается бегства Колоскова. Вы будете записывать мои показания? – внезапно спросила она.

– Как хотите, – спокойно ответил Опалин.

Его ответ, очевидно, удовлетворил Теплякову – она несколько раз одобрительно кивнула.

– Я даже не знаю, как мне быть. – Она мигала часто-часто, и по лицу ее то и дело проходило что-то вроде судороги. – Я сомневалась. С одной стороны, я же там работаю. А с другой… – Она хихикнула, и тут Логинову захотелось поскорее уйти из кабинета, – я, наверное, подпишу. Да, я подпишу показания, потому что кто-то… кто-то должен положить этому конец. Как вы считаете?

Опалин видел, что его собеседница взвинчена до крайней степени, но старшие товарищи учили его: «Никогда не мешай свидетелю выговориться», и оттого он улыбнулся, чтобы не отвечать.

– Когда все откроется, они очень пожалеют, – мстительно добавила Теплякова. – А такие вещи скрывать нельзя.

– Вам что-то известно о том, почему исчез Колосков? – Опалин все-таки решил вернуть странную свидетельницу к тому, что его больше всего интересовало.

– Да. Нет! Да! – тотчас же ответила Теплякова, дергаясь сильнее обычного. – То есть я думаю, что… Деньги. Все дело в них. Кто-то заметил, что они пропадают. Не сходятся эти… эти… Баланс? Да, кажется, баланс. Стали считать – 55 тысяч как не бывало.

Опалин вытаращил глаза. Такого он, по правде говоря, не ожидал.

– Вы хотите сказать, что из редакции пропало 55 тысяч рублей?

– Да! – нервно выкрикнула Теплякова. Она задвигала ногами, то сплетая их, то расплетая, то убирая под себя, то шевеля носками туфель. Одновременно она стала ожесточенно чесать шею свободной рукой, потому что в занятой по-прежнему держала ручку сумочки. – 55 тысяч. Измайлов их украсть не мог. Они бы и хотели, может, свалить все на него, – прибавила гостья с кривой усмешкой, – но не на того напали. У него каждая копейка подсчитана и внесена в бумаги. Он очень внимательный. И он не заведовал рекламой. А Колосков – да. Теперь они боятся.

– Кто – они? – терпеливо спросил Опалин, решив во что бы то ни стало добиться толку от этой дерганой женщины, выражавшейся так путано.

– Оксюкович. Наш главред. И Федотов-Леонов. Заведующий. Я слышала их разговор. Не подумайте, что я подслушивала, – быстро добавила Теплякова. – Это случайно получилось. Я хотела попросить аванс, подошла к дверям, а они говорили в кабинете. У меня замечательная рубрика – «В мире домашней хозяйки». Но наша газета – о, это такая клоака!

– Когда именно вы слышали их разговор? – быстро спросил Опалин.

– Три дня назад.

– Можете точно передать, что именно они говорили?

– Оксюкович был в ужасе. Он говорил, что произошла какая-то ошибка. Поликарп Игнатьевич настаивал. Я запомнила его фразу: «55 тысяч не могут раствориться в пространстве! Куда они делись?» Потом Оксюкович сказал, что подозревать своих – чудовищно, ему нехорошо от одной мысли об этом. И заведующий назвал Колоскова. Он держал у себя деньги, полученные за рекламу, он так все устроил, что у него не спрашивали отчетность, и при нем рекламы стало гораздо больше, чем раньше. Главред сказал – нет, не может быть, наверное, 55 тысяч Измайлов украл. Но Поликарп Игнатьевич сказал, что через Измайлова такие суммы не проходили, он только выплачивал зарплату, авансы и ведомости у него в образцовом порядке. Потом Оксюкович сказал – надо разобраться, но без ГПУ и милиции, никто не должен знать.

– Почему? Он так боится за свое место?