Деанна Рэйборн - Опасное сотрудничество

Почти. Чтобы проверить, я потратила большую часть часа, описывая с до тошноты исчерпывающими подробностями цыганского мотылька. Честно говоря (а я поклялась быть честной на этих страницах), я приукрасила большинство фактов и изобрела некоторые. На протяжении всей моей лекции он сохранял внимательное выражение лица и даже время от времени предлагал вдумчивые комментарии.

— Что вы говорите, — изумлялся виконт. — У цыганского мотылька пушистый хвост, и он питается исключительно ядагаскарскими ящерицами. Как интересно.

Отнюдь, — усмехнулась я. — Потому что я выдумала это. У Lymantria dispar нет пушистых хвостов, и они не едят ящериц. Никакие бабочки не едят. Я просто проверяла вашу способность притворяться заинтересованным. У вас потрясающий талант, мой лорд. Вы продержались пятьдесят семь минут.

Виконт выглядел обиженным, но потом улыбнулся.

— Вы обещали называть меня Тибериусом, — напомнил он.

— И вам не нужно это притворство. Зачем изображать интерес к мотылькам? — удивилась я.

— Меня не интересуют мотыльки, — признался он, — я заинтересован в вас.

— Это, — подтвердила я, ничуть не краснея, — совершенно очевидно.

— Прекрасно.

Тибериус сел прямо, положив руки на колени. Хорошие руки, красивой формы. Такие же как у брата, хотя и не запачканные химикатами, клеем и другими неприятными вещами, как вечно грязные руки Стокера. Руки виконта были сильными и чистыми, ногти подстрижены, с белыми лунками.

— Эти руки не работали ни одного дня, — оценила я.

— Нет, но они отработали много ночей, — он протянул руку, чтобы погладить мою щеку.

— Мой лорд, — начала было я.

— Тибериус, — он наклонился, выдохнув свое имя в мои губы. Я пыталась решить: позволить ли ему поцеловать меня — в конце концов, виконт был очень красивым мужчиной! — или дать вежливый пинок. Именно в этот момент поезд резко остановился, отбросив его светлость назад на место.

— О, посмотрите. Мы прибыли в Эксетер, — оживленно объявила я.

Сменив поезд в Эксетере, мы продолжили путь в Пэдстоу, где пересели на поезд, идущий в Пенкаррон. Затем нас доставили на причудливую небольшую набережную, полную рыбацких лодок, качающихся на причале. Лодки были ярко раскрашены, как и дома на склоне холма, резко поднимавшегося над изогнутой линией берега.

Морской воздух был бодрящим и свежим. Тибериус, нисколько не обижаясь на сорванные попытки заняться любовью, вздохнул и выдохнул в ликующем вздохе.

— Нет ничего лучше морского воздуха, чтобы излечиться от беспокойства.

— Не знала, что вы так любите море, — заметила я, когда мы шли от крошечной станции до ожидающих нас лодок.

— Да, действительно. Военно-морская карьера — одна из вещей, из-за которых я горько завидовал Стокеру.

— Факт, что вы ему в чем-то завидовали, станет для него самым ужасным шоком, — сообщила я.

Его рот скривился в гримасе.

— Я завидую ему больше, чем любому другому человеку, которого когда-либо знал, — признался он.

— Тибериус, — протянул знакомый голос, — Как трогательно. Я не понимал, насколько ты переживал.

Я обернулась и обнаружила Стокера, развалившегося на скамье: ноги вытянуты, лодыжки скрещены, руки сложены — поза бездельника.

— Каким образом…

— От Эксетера идет экспресс, — информировал он. — Тибериус должен знать, но полагаю, был слишком очарован твоей компанией, чтобы сократить дорогу.

— Почему, — потребовала я, — мы не видели тебя в поезде из Лондона?

Стокер усмехнулся, когда носильщик подошел к ряду изящных шагреневых чемоданов с инициалами виконта.

— Я путешествовал третьим классом, — доложил он.

Рот Тибериуса сжался в тонкую линию.

— Как предсказуемо с твоей стороны, Ревелсток.

Он редко использовал полное имя Стокера. Обычно это было мерой его неудовольствия, что виконт продемонстрировал. Стокер пожал плечами и поднял свой багаж — маленький, битый морской сундучок. Я повернулась к Тибериусу.

— Не вызовет ли неожиданный приезд Стокера затруднений у наших хозяев?

— Сомневаюсь. Я предвидел именно такое поведение с его стороны, — последовал гладкий ответ.

Стокер пристально посмотрел на него.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, дорогой брат, что тебя и сейчас так же легко просчитать, как в детстве. Сегодня утром я сообщил Малколму, что мой брат присоединится к нам, и я надеюсь, что его примут. Незадолго до нашего отъезда я получил утвердительный ответ. — Он обнажил зубы в подобии улыбки. — Знаю, как ты любишь играть блудного брата, поэтому заколол откормленного тельца.