Лоран Бине - Седьмая функция языка

Ее зовут Бьянка, глаза у нее черные-черные, зубы белые-белые, она неаполитанка, изучает политические науки, хочет стать журналисткой, но не в буржуйской прессе. Симон кивает и глупо улыбается. Говорит, что пишет диссертацию в Венсене, и это добавляет ему очков. Бьянка хлопает в ладоши: три года назад здесь, в Болонье, был большой симпозиум, приехали знаменитые французские интеллектуалы: Гваттари, Сартр и этот, молодой, в белой рубашке, Леви… Она брала интервью у Сартра и Симоны де Бовуар для «Лотта Континуа» [169] «Lotta Continua» («Борьба продолжается») – газета одноименной леворадикальной организации. Выходила с 1972 по 1982 г. (в том числе после роспуска организации в 1976 г.). . Сартр сказал (она поднимает палец и цитирует наизусть): «Я не могу смириться с тем, что молодой борец был убит на улицах города, в котором у власти коммунистическая партия». Он сочувствовал делу и поэтому заявил: «Я встаю на сторону молодого борца». Это было magnifico! [170] Великолепно ( ит .). Она вспоминает, что Гваттари принимали как рок-звезду, как будто это Джон Леннон, на улице все стояли на ушах. Однажды он участвовал в демонстрации, встретил Бернара Анри-Леви и заставил его уйти из колонны, потому что студенты сильно разбушевались, и философ в camicia bianca [171] Белая рубашка ( ит .). мог с легкостью схлопотать. Бьянка хохочет во весь голос и подливает себе просекко.

Но тут в разговор встревает Энцо, болтавший с Байяром: «Brigate Rosse? [172] «Красные бригады?» ( ит .) Левые террористы не перестают быть террористами, no?» [173] «Разве нет?» ( ит .)

Бьянка снова вспыхивает: «Ma che terroristi? [174] «Какие террористы?» ( ит .) Они борцы, для которых насилие – просто способ действия, ecco!» [175] Вот ( ит .).

Энцо горько смеется: «Si [176] Да ( ит .). , и Моро был lacchè [177] Здесь: приспешником ( ит .). капитализма, io so [178] Знаю ( ит .). . Просто strumento [179] Орудие ( ит .). в костюме и галстуке в руках Аньелли [180] Джанни Аньелли (Gianni Agnelli, 1921–2003) – итальянский предприниматель, долгое время был главным акционером компании «Фиат». и американцев. Но за галстуком был uomo [181] Человек ( ит .). . Да, если бы не письма, которые он написал жене и внуку, мы бы, конечно, видели только strumento, но не uomo. Потому его друзья и запаниковали: пусть они говорят, что он писал это по принуждению, всем было ясно, что no [182] Нет ( ит .). , эти слова не carceriere [183] Тюремщик ( ит .). диктовал, они шли от сердца poveruomo [184] * Несчастный ( ит .). *, который ждал смерти. А ты на стороне друзей, которые его бросили: не хочешь помнить ни об этих письмах, ни о том, что твои дружки из бригад убили vecchietto [185] ** Старик ( ит .). **, который любил своего внука. Va bene!» [186] *** Здесь: ну и пожалуйста! ( ит .) ***

У Бьянки блестят глаза. После такого выпада ей остается одно – нагнетать пафос, по возможности разбавляя его лирикой, но не пережимая, ведь она знает, что любая лирика в сочетании с политикой будет звучать как катехизис, поэтому произносит: «Его внук погорюет и перестанет, он будет ходить в лучшие школы, ему не придется голодать, ему дадут рекомендацию для стажировки в ЮНЕСКО, в НАТО, в ООН, в Риме, в Женеве, в Нью-Йорке! Ты бывал в Неаполе? Видел неаполитанских детей, живущих в домах, которые государство – государство Андреотти и твоего друга Моро – оставляет рушиться? Знаешь, сколько женщин и детей брошены на произвол судьбы из-за продажной политики христианских демократов?»

Энцо с усмешкой наполняет Бьянке бокал: «Зло побеждает зло, giusto? [187] Верно? ( ит .) »

В этот момент один из юных заговорщиков встает, швыряет салфетку, скрывает лицо ниже глаз платком, подходит к столику, где играют в карты, направляет на хозяина заведения пистолет и стреляет ему в ногу.

Лучано с ревом грохается на пол.

Байяр не вооружен, а возникшая сутолока не дает ему добраться до парня, который решительным шагом идет к выходу в сопровождении двух друзей, и ствол дымится в его руке.

Никто не успевает глазом моргнуть, как банда в платках исчезает.

Внутри – нет, это не паника, хотя старуха с воплем ринулась из-за стойки к сыну; остальные, и стар и млад, поднимают неописуемый гвалт. Лучано отталкивает мать. Энцо с желчной иронией кричит Бьянке: «Brava, brava! Continua a difenderli i tuoi amici brigatisti? Bisognava punire Luciano, vero? Questo sporco capitalista proprietario di bar. È un vero covo di fascisti, giusto?» [188] «Молодец, молодец! Продолжаешь защищать своих друзей из бригад? Надо было наказать Лучано, верно? Этого грязного капиталиста, хозяина бара. Здесь же фашистский притон, правильно?» ( ит .) Бьянка бросается на помощь к Лучано, растянувшемуся на полу, и на итальянском отвечает Энцо, что парень точно был не из бригад, существуют сотни крайне левых и крайне правых группок, которые упражняются в gambizzazione [189] Стрельба по ногам ( ит .). из «П38» [190] Видимо, имеется в виду пистолет «Вальтер П38». . Лучано одергивает мать: «Basta, mam-ma!» [191] «Хватит, мама!» ( ит .) Несчастная женщина протяжно всхлипывает от ужаса. Бьянка не понимает, какой смысл «Красным бригадам» нападать на Лучано. Пока она, схватив какую-то тряпку, пытается остановить кровь, Энцо продолжает: тот простой факт, что она не знает, кому приписать нападение, крайне левым или крайне правым, сам по себе представляет некоторую проблему. Кто-то говорит, что надо вызвать полицию, но ворчливый Лучано непреклонен: niente polizia [192] Никакой полиции ( ит .). . Байяр наклоняется осмотреть рану: пуля вошла выше колена, в ляжку, и, судя по характеру кровотечения, не задела бедренную артерию. Бьянка отвечает Энцо на французском, так что Симон понимает, что слова обращены к нему: «А то ты не знаешь, что такое стратегия давления. После пьяцца Фонтана так и пошло́». Симон спрашивает, что имеется в виду. Энцо объясняет, что в шестьдесят девятом в Милане в банке на пьяцца Фонтана были убиты пятнадцать человек [193] Имеется в виду теракт на пьяцца Фонтана в Милане 12 декабря 1969 г., когда было взорвано представительство Национального сельскохозяйственного банка. . Бьянка добавляет, что, пока шло расследование, полиция убила анархо-синдикалиста: его выбросили из окна комиссариата. «Сказали, что это анархисты, но потом стало ясно, что бомбу взорвали крайне правые при пособничестве государства, чтобы обвинить крайне левых и оправдать фашистскую политику. Это и есть strategia della tensione [194] Стратегия давления ( ит .). . Продолжается уже десять лет. Сам папа в этом замешан». Энцо кивает: «Это правда. Поляк!» «А такие… э… гамбидзационе часто бывают?» – спрашивает Байяр. Бьянка задумывается, пока приспосабливает свой ремень под перетяжку: «Да не особенно. Раз в неделю, даже реже, я бы сказала».