Артур Таболов - Кэш

— Рейс выполняет «Аэрофлот», — предупредила кассирша. — Четыре тысячи шестьсот шестьдесят семь рублей. Через три часа будет рейс «Трансаэро» — три тысячи семьсот пятьдесят четыре. Почти на тысячу рублей дешевле. Подождете?

— Нет, я спешу.

— Регистрацию уже объявили, приятного полета.

У стойки «Аэрофлота» отдал билет и паспорт дежурной, лет тридцати, в синем форменном костюмчике с красной шелковой косынкой и шрамиком на подбородке, который ее не портил, а даже придавал ее простенькому личику какое-то своеобразие. Она ввела его данные в компьютер, спросила:

— Багаж есть?

— Нет.

— Что берете в салон?

— Ничего.

— Совсем ничего?

— Совсем. Куплю какой-нибудь детектив.

— Берите коротенький, лететь всего полтора часа, — посоветовала дежурная.

От зала ожидания сектор посадки отделялся несколькими рамками металлоискателей и аппаратами, просвечивающими содержимое ручной клади. Багажом занимались сотрудницы аэропорта, возле рамок металлоискателей дежурила милиция. Панкратов послушно выгрузил из карманов ключи от машины и квартиры, мобильник, всю мелочь, но детектор все-таки зазвенел. Пришлось снять и ремень с металлической пряжкой, совсем небольшой, но вызвавшей возмущение металлоискателя. Придерживая штаны, Панкратов наконец пересек границу и оказался в том, что раньше называли накопителем.

Ему много приходилось летать и в советские времена, и в постсоветские. По мере того, как изменялась жизнь, менялись и накопители. Когда-то это были огромные мрачные помещение без окон, с бетонными полами, без единой скамейки. Когда в них набивалось человек сто пятьдесят — столько, сколько вмещал самолет, — открывалась дверь на летное поле и пассажиры устремлялись к самолетным трапам. Тому, кто попал в накопитель, обратного хода не было.

Постепенно накопители менялись. Сначала в них появились скамейки, потом окна, а потом они и вовсе исчезли. Накопитель аэропорта «Домодедово» ничем не отличался от залов ожидания — мраморные полы, мягкие кресла, световые табло у выходов на посадку. Панкратов устроился так, чтобы видно было табло. Когда появился номер казанского рейса и струйка пассажиров начала перетекать из накопителя в длинный коридор, выходящий на летное поле, неторопливо поднялся и направился в зал ожидания.

— Гражданин, вы куда? — окликнул его милиционер, дежуривший у металлоискателя.

— Куплю чего-нибудь почитать.

— Там же есть газетный киоск.

— Ничего подходящего не нашел.

— Только не задерживайтесь, посадка уже идет.

В газетном киоске Панкратов купил несколько пухлых еженедельников, устроился в кресле в глубине зала ожидания и принялся листать их, время от времени поглядывая на часы. В 15–15 казанской борт взлетел, в 16–45 приземлился в Казани. Выждав еще четверть часа, он направился к стойке «Аэрофлота». Дежурная со шрамиком на подбородке удивилась:

— Вы не улетели?

— Это я и хочу узнать. Улетел я или не улетел. Запросите справочное, прибыл ли пассажир Панкратов в Казань. Панкратов — это я.

— Прибыл, — сообщила она, пошелестев клавиатурой компьютера. — Ровно в 16–45.

— Значит, если бы самолет разбился, я попал бы в список жертв авиационной катастрофы?

— Что вы такое говорите! — возмутилась дежурная. — Наши самолеты не разбиваются!

— Иногда разбиваются, — возразил Панкратов. — 14 сентября 2008 года. Пермь. «Боинг 737» компании «Аэрофлот-Норд».

— Это был не наш самолет!

— Я и не говорю, что ваш. Я говорю, что иногда они всё-таки разбиваются.

— На это я вам вот что скажу. Я десять лет летала стюардессой. И ничего. А однажды поехали на машине в Крым и попали в аварию. С тех пор хромаю, а какая из хромой стюардесса? Я вот смотрю на вас и никак не могу понять, как это вы можете быть здесь и одновременно в Казани?

— Я тоже хочу это понять. Предположим, я перебрал лишнего в баре, задремал и опоздал на рейс.

— Вы не похожи на поддатого.

— Я сказал, предположим. Как контролируются пассажиры?

— Я сообщаю дежурным, сколько пассажиров зарегистрировалось.

Они отрывают билеты и пересчитывают. В самолете старшая бортпроводница считает по занятым креслам. Если бы у вас был багаж, вас сразу бы вычислили. Если пассажир сдал чемодан в багаж, а сам не полетел — это ЧП. Кто его знает, что у него в чемодане. Но у вас багажа не было.

— Почему бортпроводница не обнаружила отсутствующего пассажира?

— Да ведь знаете, какая суматоха при посадке. Просчиталась. Или кто-то посадил двухлетнего ребенка на свободное кресло. По всякому бывает. Хотите сдать билет? С пассажира, опоздавшего на рейс, взимается двадцать пять процентов штрафа.