Андрей Курков - Самсон и Надежда

— Так ты теперь в милиции? — спросила вдова, взглянув на парня заинтересованно и задумчиво.

— Ну да.

— И можешь убийц разных найти?

— Могу, — излишне самоуверенно заявил Самсон и посмотрел на пустую рюмку.

Вдова тут же ее наполнила. И себя не забыла.

Выпили.

— Если ты убийц моего Петра найдешь, я тебе золотом заплачу! — сказала вдруг она.

Самсон вспомнил ее мужа, дворника — крупный, бородатый, шумный и приветливый мужик, который всегда отпирал парадное, когда возвращался он гимназистом поздно после гулянки. Руки имел крепкие. Однажды поругался с ломовым извозчиком и тремя ударами топора разрубил его телегу пополам. Извозчики его потом здорово поколотили, но он, полежав дома дня два, уже на третий снова был бодр, весел, задирчив и шумлив. Мертвым его нашли под домом год назад, в восемнадцатом. Было похоже, что кто-то ночью в парадное громко колотил, а он взял и открыл. Почему открыл — уже никто не узнает.

— Вот твое письмо, — протянула вдова Самсону записку, сложенную вчетверо.

Он отвлекся от ее покойного мужа. Взял записку. И тут снова прозвучало в его голове обещание вдовы за найденных убийц золотом заплатить. «Откуда у нее золото?» — подумал. И в ответ на эту мысль припомнился допрос Федора. «Сказали только серебро, ни золота, ни камней не брать!» — Так или почти так пояснил сначала Федор, почему в их добыче не было золота. И припомнилась фамилия Якобсон, которую они упоминали ночью и которую услышав, так испугался Федор.

А голова Самсона тем временем заболела, загудела, стала сна и отдыха просить.

«Дорогой Самсон! Куда же это вы пропали? Я думала, что наши встречи вас радуют! А тут уже несколько дней ни лица вашего не вижу, ни голоса не слышу! Может, я вам надоела? Так все равно честнее будет мне об этом сообщить любым способом! Надежда»

— О господи! — вырвалось у Самсона.

— Что случилось? — испугалась его возгласа на записку вдова.

— Почти случилось! — ответил он и ушел в себя, пытаясь понять, когда он завтрашним днем может Надежду увидеть. Когда и где?

— Раз вы уж этих красных арестовали, то, значит, можете Наденьку у себя поселить! — сказала вдруг вдова. — Оно и ей приятно будет, ведь работа рядом! Ну а про ваше удовольствие я вообще молчу!

Последняя фраза чуть было не разозлила Самсона. О каком его удовольствии эта старая вдова подумала! Но что касается проживания Надежды рядом, то тут она права, и хорошо, что напомнила! Надо только с утра, на свежую голову об этом подумать! Да, впрочем, можно еще перед сном написать Надежде записку и оставить ее у дежурного красноармейца, который на входе в их советское учреждение стоит. Так он ей уже с самого утра сообщит, что все ее опасения напрасны и что он только о ней думает в каждую свободную минуту. Просто минут этих в последние три дня не было!

В квартире все еще пахло керосином. Холод присутствовал в воздухе тоже, но не был таким злым, как еще неделю назад. Затопив ближнюю к спальне печку четырьмя березовыми дровами, Самсон забрался под одеяло, и тут же понесло его течением усталости к Морфею. Только и вспомнить успел о желании записку Надежде написать, но глаза уже закрылись, и тело налилось тяжелой, оловянной теплотой, не позволявшей шевелиться или другим способом от глубокого сна отвлекаться.

Утром, как только проснулся, он вспомнил о Надежде и о записке. Попросил в послании своем заранее прощения, что зайдет к ним домой довольно поздно. Но пообещал постараться, чтобы даже поздний его визит прошел в рамках приличия. Объяснил, что теперь он полностью принадлежит службе, и она, Наденька, как сама советская служащая, должна его хорошо понимать.

Дежурный красноармеец взял записку так привычно, словно на почте работал. Видимо, этот способ коммуникации в статистическом бюро был весьма распространен.

В участке Самсон первым делом доложил Найдену о допросах и выводах. Не забыл упомянуть и о том, что нашел некоторых пострадавших.

— Вот что, — остановил его Найден, сидя на кушетке и разминая пальцами здоровой руки пальцы левой руки, подвешенной ремнем к шее. — Ты дурью не майся! Столовое серебро возвращать не будем, пойдет в казну! Ткани и кожу можешь вернуть, если они сами придут и предъявят свою опись украденного. Все остальные твои мысли забудь! Есть два преступления у этих крестьян: грабеж и подготовка к дезертирству. Дезертирство смывается кровью, а грабеж… Ну без войны это три года тюрьмы! А с войной, так и расстрелять можно!