Игорь Лебедев - Формула алхимика

— Не судите строго, Илья Алексеевич, я ведь своего рода странник, вечный жид. Таким, как вы знаете, полагаются послабления, — он отхлебнул из бокала. — Хотя если по правде, то все эти архаичные традиции я почитаю отжившими и давно утратившими смысл. Надеюсь, это вас не оскорбляет?

Ардов спокойно относился к атеистам, которых, к своему удивлению, все чаще встречал даже среди церковных служителей.

— Откуда у вас информация о мадам Энтеви?

— Как откуда? — удивился Чептокральский. — Я был у нее на сеансе.

— Я имею в виду ту статью, что была опубликована в «Ребусе» до ее приезда в Россию.

— А… — репортер замялся. — Ну, я изучал… Собирал данные по крупицам… Надо признаться, все эти оккультические дела окутывает некоторый флер таинственности, что, бесспорно, затрудняет дело. Но тем не менее я…

— Кто сообщил вам о ее прибытии в Петербург? — перебил Ардов.

— Уверяю вас, это случайность! — Чептокральский даже приложил руки к груди, чтобы ответ выглядел поубедительней. — Я понятия не имел, что мадам Энтеви собирается к нам с гастролями. Лично я заинтересовался ее личностью исключительно в связи с выдающимися успехами, которые она демонстрирует в деле исторжения психической энергии из собственного тела. Разве это не сенсация? Энергия концентрируется в нервной системе медиума и по желанию может быть выделена наружу. Некоторые фигуры сначала проявляются двухмерными, наподобие газетных вырезок, а потом уж достигают объема. Другие же остаются как бы уменьшенными копиями.

— Этот же человек и снабдил вас материалами, верно? — стоял на своем сыщик.

Попытка отвлечь собеседника живописными картинами самоорганизации эктоплазмы не удалась.

— Да, вы правы, — вздохнул репортер, не испытывая, впрочем, ни малейших угрызений совести. — О визите мне сообщили заранее. В «Ребусе» заметку оторвали с руками и тут же заказали репортаж с самого сеанса. Как выяснилось, за описание всех этих оккультических трюков платят лучше, чем за рассказ об очередном мордобое или висельнике. А как вы догадались?

— Я подозреваю, что никакой мадам Энтеви не существует.

— А вот и нет!

Чептокральский обтер руки салфеткой и принялся рыться в пухлом портфеле, лежавшем тут же, на стуле. Среди множества бумаг он наконец обнаружил потертый конверт и извлек оттуда пачку листов. Это были вырезки из французских газет и несколько фотографий с изображением женщины в черном в состоянии транса, изо рта которой вытекало некое белое облако, похожее на марлю. Тут же был лист с машинописным текстом, извещавшем о предстоящих гастролях легендарной прорицательницы.

— Согласитесь, на мистификацию не похоже, — высказал мнение Чептокральский. — К тому же… — он запнулся и зачем-то оглянулся, хотя в кабинете никого больше не было. — К тому же я получил это от источника, который никогда не ошибается, — довершил он, понизив голос.

Слух Ардова различил комариный гул, а на лице появилось покалывание и жжение. По одному из прошлых дел Ардов знал, что таинственным информатором Чептокральского, сведения которого обыкновенно подтверждаются, выступает Карл Мервус — тот самый злодей, с личностью которого Илья Алексеевич связывал смерть отца. На какое-то время Ардов потерял его из виду, и вот теперь, видимо, король преступного мира решил вернуться на криминальные подмостки столицы с новым представлением. В чем была суть преступления, пока оставалось неясным, но Илья Алексеевич был уверен, что не имеет права оставить эту интригу без внимания. «Второй раз я тебя не упущу», — подумал он.

— Что скажете о самом сеансе? — вслух осведомился он.

— Полное правдоподобие! — воскликнул Анчиповский. — Эктоплазму, правда, не выделяли, но то, что эта мадам вступает в контакт с умершими, для меня не вызывает никаких сомнений! Ну посудите сами: муж говорит генеральше, что колечко — за часами! Та приходит домой, смотрит — и правда! Кто мог знать? Я был у нее на следующий день, она мне всё показала. Эти часы с трудом двое мужиков сдвинули! Как, скажите на милость? Как можно было догадаться, что они там? Кому могло в голову прийти?

— Разве только тому, кто его туда и поместил?

Репортер замолчал. Казалось, такая простая мысль еще не посещала его голову.

— Вас угощали чем-нибудь перед сеансом? Каким-нибудь питьем?

— Ну, дали чаю, — припомнил Чептокральский. — Весьма своеобразного на вкус, надо сказать. Сорт «Сердце дракона», как сказал месье Люк.

— Кто это?